Воин жив
Шрифт:
– Факелы! – проревел внизу знакомый гортанный голос.
«Даэррин, ты – и на часах?»
«У нас мало гномов», – пришел из темноты ответ.
Три туманных силуэта суетились во тьме, подтаскивая связки незажженных факелов; Эллегон осторожно дохнул огнем – и они занялись, одна за другой.
Джейсон быстро отстегнулся от седла и тяжело рухнул на колени в скользкую от росы траву.
Когда луг озарился мерцающим факельным светом, Джейсон оказался лицом к лицу с Даэррином и Микином.
Особенно сильно изменилось его отношение: друг детства Джейсона смотрел на него, как на чужака.
– Джейсон, – произнес Даэррин. Слово упало кусочком льда – ни тепла, ни гнева. С тех пор как Джейсон видел его в последний раз, гном не переменился: крепкий, кряжистый, почти одинаковый ввысь и вширь. Макушкой по грудь Джейсону, плечами он мог бы сравниться лишь с Джейсоновым отцом. Над побитой сединой каштановой бородой нависал неожиданно крючковатый нос и остро блестели бусинки глаз. Выражение худого лица Даэррина в неверном свете было не разобрать.
И вдруг оно расплылось в улыбке – такой широкой, что человеческое лицо от нее разорвалось бы пополам.
– Джейсон! – повторил гном, стискивая юношу с такой силой, что у того затрещали кости. – Джейсон, малыш, до чего ж приятно тебя видеть. – Он выпустил Джейсона и отступил. – Будь я проклят, если ты не стал шире в плечах. – Лицо его омрачилось. – Слышал о твоем отце. Мне жаль.
Джейсон кивнул:
– Мне тоже.
Микин молчал – просто смотрел на Джейсона.
Гном хлопнул Джейсона по плечу, чуть не сбив его с ног.
– Я слышал и про Армина – что ты для него сделал. Добро. – Он улыбнулся. Убийства не волновали Даэррина: они были его работой. – Ты уверен, что эта сволочь мертва? Помнится, твой отец тоже считал, что убил его.
Джейсон вернул гному ровный взгляд.
– Я видел его мозги.
– Тогда молодец. Гордость матери. – Гном начал было отворачиваться. – Еще кое-что…
– Да?
Гном повернулся к дракону.
– Эй, Эллегон, отключись на минутку, идет? – крикнул он и снова повернулся к Джейсону.
«Ты же не станешь…»
– Вот тебе, щенок! – Огромный кулак врезался в скулу Джейсона; встав дыбом, мир ударил его по спине, на миг выбив из него дух. Юноша попытался сесть – но сознание угрожающе заволоклось тьмой.
– Тэннети, та хават! – рявкнул Дарайн. – Я сказал – успокойтесь, все!
– Заткни свои приказы себе в задницу! – прорычала Тэннети. – Вы едва не прикончили меня только за то, что я коснулась его – а теперь ты намерен…
– Тэннети, молчать! Всем опустить оружие! – раздался из тьмы крик Эйи. – Эллегон!..
«Всем успокоиться. Не происходит ничего, из-за чего стоило бы умирать. – Драконово
Микин взглянул на него сверху вниз.
– Это не искупление. Но возможно – только возможно – начало его. – Он протянул Джейсону руку.
Джейсон принял ее и какой-то миг боролся с искушением врезать дружку детства по яйцам. Пару раз. И от всей души.
Но он отказался от этой мысли и, ухватившись за руки Даэррина и Микина, поднялся.
– Из-за тебя легло чуть не пол-отряда. – Ноздри гнома трепетали. Он до боли сжал руку Джейсона. – Мне бы надо дать ребятам по розге – и пусть бы они прогнали тебя по углям. И я бы это сделал – не будь ты чертовым будущим Императором. Но ты – он, так что сделать я ничего не могу, и, значит, придется жить с тем, что есть.
Ты можешь быть Наследником, можешь быть хоть самим Императором и его сыном – но никогда не поступай так больше или то, что я сделал, покажется тебе матушкиным поцелуем по сравнению с тем, что я сделаю. Понял меня, Джейсон Куллинан?
– Понял. – Джейсон высвободил руки. Его пошатывало.
«Успокойтесь – все. Ничего не случилось».
Поодаль Тэннети и Кетол все еще стояли нос к носу с тремя воинами Даэррина, Эйя и Дарайн – между ними. У всех – мечи наголо, пистолеты – наготове, но выстрелы еще не прозвучали, и кровь не пролилась.
Ничего не случилось.
Дракон возвышался над ними, струйки пара вились из ноздрей.
«Скажи им сам».
– Та хават! – Джейсон поднял руку. – Успокоились, все, идет? – Он сделал шаг. Вроде ничего не болит – кроме головы. Голова гудела отчаянно.
Почти сотня воинов, собравшись вокруг костра, смотрела, как Даэрриновы каптенармусы делят привезенные Эллегоном припасы. Припасы делились на три части: оружие, одежда и все остальное.
Одежды было в достатке – по паре смен на каждого. Воины получали смену и исчезали: спускались по чуть подсвеченной тропе к ближнему ручью. Там они мылись, обтирались, дрожа, натягивали чистое и возвращались, чтобы отдать снятое для стирки в Приюте.
Пороха и пуль тоже не пожалели, прислали и несколько ружей – обменять на те, что нельзя починить в походных условиях.
«Разновсякостей», как называл их Уолтер Словотский, было больше всего. По этому списку проходили: фонари, нитки, иголки, несколько сосудов с целительными бальзамами, кожаные ремни, мотки веревки, связки стрел, болтов и перьев к ним, небольшой мешок с почтой… но никакой еды. Считалось, что провизией и фуражом летучие отряды обеспечивают себя сами, так что тратить на них вяленое мясо и сухофрукты – недопустимое расточительство.
На сей раз дело обстояло не так.
Даэррин тихонько выругался.