Воин
Шрифт:
Бренор поднял руку, чтобы заставить Дроу замолчать.
— Это просто груда камней, — сказал он таким тоном, который в устах Бренора походил на извинение. — Я назвал его своим, ну и что дальше? Ведь это просто груда камней!
Дзирт поднял голову, услышав неожиданные откровения дворфа.
— Нет ничего, что было бы таким, как кажется, Дроу! — заявил Бренор.
— Ничего! Ты пытаешься следовать тому, что знаешь, но обнаруживаешь, что ничего не знаешь! Вот я думал, что собака вкусная, ведь она достаточно аппетитно выглядела, но теперь меня выворачивает при каждом движении!
Повторное упоминание
— Ты прогнал его, — сказал Дроу, указывая на дорогу, ведущую прочь из долины. — Ты прогнал Макгристла с моей дороги.
Бренор едва слушал его и, уж конечно, не стал бы признаваться в поступке, сделанном от чистого сердца.
— Стараюсь не доверять людям, — сказал он безразлично. — Никогда не знаешь, чего им надо, а когда наконец узнаешь, то оказывается слишком поздно, чтобы действовать! Но вот насчет других личностей я всегда задумывался всерьез.
Ведь, в конце концов, эльф — это эльф, а гном — это гном. Орки просто глупы и безобразны. Никогда не думал, что с ними может быть по-другому, а ведь я знал нескольких!
Бренор похлопал по топору, и Дзирт понял его намек.
— Так же думал я и о Дроу, — продолжал Бренор. — Я никогда не встречал ни одного из вас, да и не хотел этого. А кто хотел бы, спрашиваю я тебя? Ведь Дроу — злой и двуличный народ. Так говорил мне мой отец, и отец моего отца, да и все остальные, кто рассказывал мне о вас. — Он взглянул на запад, на огни Термалэйна на берегах Мир Дуальдона, покачал головой и пнул ногой камешек. — И вот теперь я узнаю, что некий Дроу бродит по моей долине, и что мне, королю, остается делать? А потом выясняется, что моя дочь бегает к нему! — Внезапно в глазах Бренора вспыхнул огонь, но тут же потух, когда он почти смущенно взглянул на Дзирта. — Она солгала мне. Раньше она этого не делала и не сделает больше никогда, если у нее хватит ума!
— Это не ее вина, — начал было Дзирт, но Бренор энергично замахал руками, чтобы прекратить бесполезный спор.
— Я думал, что знаю то, что знал, — продолжил Бренор после недолгой паузы, и его голос прозвучал почти жалобно. — Я имел свое представление о мире и был в нем уверен. Легко вечно сидеть в своей норе. — Он снова взглянул прямо в светящиеся неярким светом лиловые глаза Дроу. — Склон Бренора? — спросил дворф и смиренно пожал плечами. — Что это значит, Дроу, присвоить чье-нибудь имя груде камней? Думаю, что я знал, просто мне показалось, что эта собака будет приятна на вкус. — Бренор потер рукой брюшко и нахмурился. — Можешь сам назвать как хочешь эту груду камней. Я больше не претендую на то, чтобы она носила мое имя! Назови его Склон Дзирта, а мне можешь дать пинка!
— Я не сделаю этого, — тихо сказал Дзирт. — Не смог бы, даже если бы захотел!
— Тогда назови его как хочешь! — вскричал Бренор, внезапно приходя в отчаяние. — А собаку можешь назвать коровой, это все равно не изменит ее вкуса!
Бренор в смятении развел руками и двинулся прочь, тяжело ступая по каменистой тропе и что-то ворча на каждом шагу.
— И присматривай за моей девочкой, — услышал Дзирт ворчание Бренора, если она такая тупоголовая, что бегает к вонючим йети и шляется по горам, где кишмя кишат черви! Знай, что я оставил тебя…
Остальные
Дзирт не пытался разобраться в смысле бестолкового диалога, но ему и не требовалось разбираться в том значении, которое Бренор вложил в свои слова. Он коснулся Гвенвивар, надеясь, что пантера тоже восхищена видом, открывавшимся перед ними и внезапно снова ставшим таким чудесным. Дзирт понял, что теперь он сможет сидеть на этой вершине, вершине Склона Бренора, и смотреть, как зажигаются огоньки, ибо, вдобавок ко всему сказанному дворфом, Дзирт полагал, что ясно услышал еще одну фразу, которую жаждал услышать столько лет:
«Добро пожаловать домой».
ЭПИЛОГ
Из всех рас, известных в Королевствах, нет ни одной такой же запутанной или такой же запутавшейся, как люди. Монши внушил мне, что боги, находясь вне нас, являются воплощениями того, что кроется в наших сердцах. Если это правда, значит, множество разнообразных богов, которым, поклоняются секты людей, божества, представляющие широчайший спектр типов поведения, могут многое поведать о самой расе.
Сталкиваясь с полукровкой-хафлингом, эльфом, дворфом или любым представителем другой расы, хорошей или плохой, ты уже знаешь, чего от него ожидать. Конечно, существуют исключения; себя я причисляю к самым ярким! Но большинство дворфов отличаются грубоватым нравом, хоть в глубине души они и добры, и я никогда не встречал эльфа, который предпочел бы темную пещеру жизни под открытом небом. Но то, что предпочитает человек, известно одному человеку, если только он сам может в этом разобраться.
Следовательно, в том, что касается добра и зла, людей следует судить наиболее осторожно. Мне приходилось сражаться с ужасными убийцами, я видел, как люди-чародеи творят свои заклинания, и был заворожен их силой, которая безжалостно уничтожала все живое на своем пути. Я видел города, где группы людей сетовали богам на несчастья своей расы, живя в королевских дворцах, в то время как другие мужчины, женщины и даже дети голодали и умирали в грязных закоулках. Но я встречал и других людей: Кэтти-бри, Монши, Вульфгара, Агорвала из Термалэйна, — людей, чья честность не подлежит обсуждению и чье стремление к добру за короткую жизнь превосходит все, что большинство дворфов и эльфов могут совершить за миллион лет своего существования, и даже больше.
Эта раса, безусловно, сбивает с толку, и судьба мира все чаще и чаще зависит от ее всемогущих рук. Люди могут построить хрупкое равновесие, но это равновесие нельзя назвать тупым. Люди охватывают спектр характеров полнее, чем любые другие существа; это единственная «добрая» раса, которая с тревожным постоянством ведет войну сама с собой.
Эльфы с поверхности надеются на хороший конец. Они, живущие дольше всех, видевшие рождение многих веков, верят, что раса людей наконец созреет для добра, что зло среди них в конце концов будет низвержено и мир возрадуется тем, кто останется.