Воин
Шрифт:
«Больница, – решил я, – вот только…»
– Ярко светит солнышко… Ярко светит солнышко… – донеслось до меня тихое пение справа.
Я повернул голову и увидел, что на соседней кровати спиной ко мне сидит человек и, раскачиваясь взад-вперед, напевает себе под нос первую строчку песенки, повторяя ее снова и снова. Его голос был явно мальчишеским, но лица не было видно. Оглядевшись, я обнаружил, что в комнате есть еще люди. Они тихо спали на кроватях, которых вместе с моей было шесть. Страх ледяными щупальцами обвил мое горло и стал подбираться к самому сердцу, а разум пронзила
– Не может быть! Этого просто не может быть! – прошептал я.
– Ярко светит солнышко… Ярко… – не умолкал человек на соседней койке.
«Нужно действовать», – подумал я и спустил ноги с кровати.
Пол оказался холодным, а мои ноги ватными и непослушными. Пошатываясь, я все же сумел на них устоять, медленно подошел к ближайшему окну и осторожно выглянул. На улице обнаружилось раннее утро, ухоженные клумбы с цветочками, пара асфальтированных дорожек и несколько скамеек. Вдали, за железной оградой, виднелись редкие деревья с зеленой листвой, похожие на березки. Я выдохнул сквозь зубы. Действительно, это была психушка. Вон – и дверь комнаты металлическая, со смотровым окошком, и ручки с этой стороны нет. Я повернулся к человеку, что напевал себе под нос, глядя в окно. К моему удивлению, это был не парень, как мне показалось вначале, а старик лет шестидесяти, невероятно худой и с большой лысиной.
– Где мы? – попробовал я привлечь его внимание, чувствуя, как слова с трудом продираются через непослушное горло.
Старик прекратил раскачиваться, обернулся и посмотрел сквозь меня.
– Что это за место? – повторил я попытку.
Псих только улыбнулся и снова запел:
– Ярко светит солнышко… Ярко светит солнышко…
После этого он опять стал раскачиваться, набирая нужную амплитуду, а я понял, что сейчас сам сойду с ума. Как же я тут оказался, если еще вчера ночью засыпал в Городе? Какая неведомая сила перенесла меня в это место? Или же… Страх сковал мое сердце, когда эта мысль промелькнула у меня в голове. Неужели все мое путешествие, другой мир, эльфы, гномы, все это было только бредом? И я никуда не перемещался, ни с кем не дрался, а все это время лежал здесь, не приходя в себя?
Внезапно, прерывая мои лихорадочные мысли, заскрипела дверь и открылась, пропуская внутрь громилу в белом халате, за которым семенил маленький толстенький старичок с козлиной бородкой. У старичка была добродушная улыбка, с которой он и обратился ко мне:
– Ой, смотрите, кто это у нас проснулся… И как сегодня ваше самочувствие?
– Не разобрался еще, – скромно ответил я.
– Ай-яй-яй, – запричитал старичок, подбегая ко мне. – Какой прогресс, какой замечательный прогресс. Мы уже говорим…
Он достал из кармана маленький фонарик и посветил мне в глаза. Я инстинктивно зажмурился, поскольку свет был слишком ярким.
– Нет-нет, – забормотал старичок, – не нужно закрывать глазки. Мне хочется проверить реакцию ваших зрачков. Ну-ка…
Он опять посветил мне в глаза, и я стоически выдержал эту пытку, позволяя ему меня осмотреть. Так как он был на голову ниже, мне пришлось немного наклониться. Закончив
– Доктор, – обратился я к нему. – Вы ведь доктор, я не ошибаюсь?
– Ни в малейшей степени, батенька, – ответил старичок. – Профессор Семенович, да-да, именно Семенович, к вашим услугам.
– Профессор, где мы?
– А вы и не знаете? – всплеснул руками Семенович.
– Я догадываюсь, но хотел бы услышать это именно от вас.
– Что ж, батенька, напомню вам, что это областная психиатрическая больница.
– Мля-я-я… – протянул я.
Подозрения подтвердились: я угодил прямиком в «желтый дом».
– А за что меня тут держат? – поинтересовался я.
– Знаете что, батенька? – добродушно улыбнулся Семенович. – Пойдемте-ка в мой кабинетик и спокойно поговорим обо всем. Я вас чаем напою, с сушками!
– Конечно, профессор, – не стал возражать я. – А можно с меня снять смирительную рубашку, а то руки слегка затекли?
Фокус не прошел. Старичок хитровато улыбнулся и погрозил мне пальцем.
– Но-но, больной. Вы ведь только неделю назад буянили и размахивали руками, бегали по больнице и пугали пациентов. А Мише, который вас пытался утихомирить, даже зуб выбили, – Семенович показал рукой на бугая, который смерил меня злым взглядом, показывая, что, в отличие от меня, прекрасно все помнит.
– Хорошо, как скажете, профессор.
В моем положении лучше было не возникать, поэтому я без споров пошел за профессором из комнаты, провожаемый тихим пением психа. Кабинет профессора был на втором этаже, на который мы поднялись по лестнице. Меня еще пошатывало, так что бугай Миша взял меня под локоток, дернув так, что я начал живее переставлять ноги. Если я споткнусь и рухну тут, на лестнице, никто, кроме меня, особо переживать наверняка не станет.
Открыв дверь, украшенную маленькой пластиковой табличкой с надписью «Проф. Семенович», доктор пригласил меня зайти и сам вошел следом. Миша остался снаружи, что меня несказанно обрадовало.
– Садитесь, больной, – указал мне доктор на табуретку, стоявшую напротив стола, а сам прошел и уселся в дорогое кожаное кресло, с комфортом откинувшись на спинку.
Я подошел и осторожно присел на табуретку, машинально отметив, что она на четырех ножках, а потом спросил:
– Вы не могли бы рассказать, почему я здесь вообще оказался?
– А вы так ничего и не вспомнили? – радостно оскалился доктор. – А ну-ка, проверим вашу память!
Он достал из ящика стола папку, раскрыл и положил перед собой.
– Как вас зовут, батенька? – обратился он ко мне.
– Алекс… в смысле, Алексей Ветров.
– И что вы помните последнее, Леша?
– Ну, я помню, как я лезу на одну горку, которую мне посоветовали приятели, чтобы посмотреть на закат. Внезапно трава под моей рукой вырывается из земли, нога соскальзывает, и я кубарем лечу по склону…
– Отлично! Просто превосходный результат! – обрадовался Семенович. – Моя методика дает отличный эффект!
– Прошу прощения, но все же поясните мне, как и почему я здесь очутился? – перебил я радость профессора.