Воинский класс
Шрифт:
— О чем вы говорите, генерал? — Спросил советник по национальной безопасности Ейск. — США являются самой мощной нацией на земле. Их экономика сильна, их население счастливо, это хорошее место для жизни и развития, и пример для подражания. Прямо таки Диснейленд. — Он усмехнулся, а затем добавил. — Разве что им не понравился Евро Диснейленд.
— Никки прав, — сказал министр иностранных дел Иван Филиппов. — Кроме того, есть социологический и антропологический факт: чем богаче нация, тем более она склонна отступать.
— Соединенные Штаты не собираются ниоткуда выходить, — сказал министр обороны Трубников. —
— Значит, остаются Россия и Германия, — сказал Сеньков. — Вопрос в том, хотим ли мы быть на Балканах? Сергей? Что вы думаете?
— Мы обсуждали это много раз, сэр, — ответил советник по национальной безопасности Серей Ейск. — Несмотря на все разговоры вашего предшественника о единстве славянских народов, мы не имеем с сербами почти ничего общего или любой заинтересованности в гражданских войнах или распаде Югославии. Югославы просто кровожадные животные — это они изобрели слово «вендетта», а не сицилийцы[22]. Красная армия в относительном выражении потеряла от югославских партизан больше, чем от нацистов. Маршал Тито было самым большим бельмом на глазу для Сталина после самодовольной свиньи Черчилля. Мы выступили за сербов, потому что это глупое фанатичное дерьмо Милошевич выступил против американцев и НАТО. — Он сделал паузу и добавил: — Мы должны уйти с Балкан, господин президент.
— Нет, мы должны остаться, — сразу возразил Трубников. — Американцы не уйдут с Балкан. Македония, Словения, Болгария — они хотят сделать их членами НАТО. Если мы уйдем оттуда, НАТО заполонит Восточную Европу. И начнут стучаться в кремлевские ворота еще раньше, чем мы узнаем.
— Вы, как всегда, алармист, Виктор? — сказал с улыбкой Филиппов. — Мы должны остаться на Балканах просто потому, что американцы оттуда уходят. Следует доить общественное мнение на полную катушку. Возможно, мы даже сможем продать это остальному миру. Мы были там, чтобы разводить враждующие стороны. А теперь мы уйдем, так как восстановили мир и стабильность на Балканах.
— Проблема в том, что так уйти следовало до того, как наши силы потеряют больше таких солдат, как Грегор Казаков, — добавил Ейск. — Если мы уйдем потому, что испугаемся высоких потерь от партизан, мы будем выглядеть трусами.
— Россия не уйдет ни из Чечни, ни с Балкан, — решительно сказал Сеньков. — Мне нравится идея использования общественного мнения. Если это правда, и американцы уходят с Балкан, это можно будет представить признаком слабости. Мы сможем использовать это. Но оставаться на Балканах означает в лучшем случае, пустую трату ресурсов, в худшем, это просто опасно. Мы продержимся там несколько месяцев, может быть, год. — Он повернулся к генералу Журбенко. — А что вы скажете, генерал-полковник? Вы достаточно спокойны. А ведь мы говорим о ваших людях.
— Я встретился с Павлом Григорьевичем Казаковым ночью, по прибытии тел погибших в Москву, — торжественно сказал он. — Он был зол, что вы не присутствовали на церемонии.
— Павел Григорьевич… — Горько пробормотал Сеньков. — Человек весь в отца, которого
— Я поговорил с ним издали, как и моя помощница, — сказал Журбенко. Некоторые советники президента заулыбались — они были хорошо знакомы с некоторыми уникальными талантами и подходом, которыми обладала майор Иваны Васильев. — Павел Григорьевич не хочет власти, он хочет богатства.
— И он его получает, я полагаю — сотней умирающих от передозировки только в Москве в день из-за неконтролируемого потока героина, налаженного такими подонками, как Казаков. — Язвительно сказал Степашин. — матерями, готовыми продать детей за грамм героина и шприц. Казаков носиться по всему миру, по своим домам в Казахстане, Вьетнаме и Венесуэле, добывая деньги везде, где только может. Он не заслуживает носить фамилию Грегора Михаилиевича.
— Он угрожал вам? Президенту? — Спросил советник по национальной безопасности Сергей Ейск.
— Нет. Он сделал нам предложение, — тихим голосом ответил Журбенко. — Замечательное и невероятное предложение. — Он долго бился над решением, рассказывать или нет президенту и совету безопасности о невероятном предложении Казакова. Он питал надежду манипулировать событиями, но решил, что это невозможно. Однако с полной поддержкой правительства и военных, все могло получиться.
— Он предложил нам дело на два с половиной миллиарда рублей в сутки — нефтепровод от Черного моря до Албании. — Журбенко посмотрел на ошалевшие лица собравшихся. — Планы постройки существуют, но реализация все еще не началась из-за политических и внутренних беспорядков на юге Европы, в первую очередь, в Македонии и Албании. Но, если эти беспорядки прекратятся, или различные силы повернуться лицом к России, проект нефтепровода может быть реализован.
— Что же это нам деает? — Спросил Сеньков слабым голосом.
— Больше денег, чем любой из нас в состоянии представить, — ответил Журбенко. — Он хочет четверть миллиарда долларов на пристройку нефтепровода, плюс еще четверть миллиарда на то, что назвал «дивидендами для инвесторов». В твердой валюте, на зарубежных, кодированных и не отслеживаемых счетах. Нефтепровод заработает через год. Он предлагает еще больше — он предложил способ, которым Россия сможет снова стать великой сверхдержавой, и вернуть утраченную империю. Он предлагает России способ получать десятки миллионов долларов в день, подобно шейхам Ближнего Востока.
— Как вы можете верить этому выродочному дерьму? — Сердито спросил Ейск? — Он распоясавшийся наркоторговец, которому удалось разбогатеть, загадив половину Каспийского моря своими буровыми! Где доля России в том, что он создал? Он сгребает свои деньги в Казахские, Азиатские и Карибские банки в таком количестве, что не успевает это делать, и все равно громко и долго орет о слишком высоких российских тарифах и сборах. Да он должен России за уничтожение промысла черной икры, не говоря уже о тысячах жизней, загубленных его героином!