Воинственные фейри
Шрифт:
Лицо Короля менялось снова и снова, его заклинание сокрытия, казалось, писалось от гнева, когда он потянулся в карман своего плаща и достал пять флаконов, наполненных электрическими синими кристаллами.
— Возможно, твой язык развяжется под их воздействием, — медленно сказал он.
Я напрягся, с опаской глядя на этот наркотик и прекрасно зная, на что он способен. Я был свидетелем того, как слишком много фейри жертвовали своими жизнями из-за него, видел, как жизнь Лоренцо была разорвана на части. Это была чума для нашего города, которую распространял этот
Но когда Король начал встряхивать флаконы, активируя кристаллы и превращая их в пар, я понял, что это от меня не зависело. Он лишил меня права выбора, так же, как лишил бы меня жизни.
Я не умолял, не плакал, не просил и не пытался заставить Короля пожалеть меня. Я знал, что это не сработает. В глубине души я прекрасно понимал, что уже слишком поздно для всего этого.
Вместо этого я закрыл глаза и погрузился во все лучшие воспоминания о нас с сестрой. О каждой улыбке и смехе. О каждом мгновении, которое мы провели вместе, планируя жизнь, которую мы так хотели прожить. Я вспоминал все моменты, когда я обнимал и утешал ее, и то, насколько она сделала мою жизнь лучше. Она была для меня всем. Моя путеводная звезда, мой маленький ангел и единственный человек в этом жалком мире, благодаря которому стоило пережить все, стоило прожить каждый день. Она была моим светом, моей тьмой и самой честной, бесконечной любовью, которую я когда-либо знал и когда-либо мог бы узнать.
Кристалл в моей ладони пылал, впитывая воспоминания, и я надеялся, что однажды она найдет его и увидит их. Увидит и почувствует, как сильно я любил ее, и будет знать, что я бы ничего не изменил. Каждый риск, на который я шел, был ради нее. Каждая ошибка, которую я совершил, и каждая боль, которую я испытывал, стоили того, чтобы она улыбалась чуть чаще и жила чуть лучше. Я заставил белую яшму сохранить воспоминания для нее, запереть их от посторонних глаз и убедиться, что никто не сможет раскрыть секреты, которые я оставил здесь.
Король сковал воздух вокруг моей головы, открывая флаконы Киллблейза, в которых находился дымок. Я затаил дыхание, пытаясь сопротивляться неизбежному. Воспоминание о руке сестры в моей голове было настолько ярким, что, клянусь, я почти чувствовал ее.
Мои легкие горели и болели, Киллблейз прижался к моим губам и носу, удерживаемый там магией Короля, и я держался так долго, как только мог.
Но в конце концов мое тело предало меня, мой рот открылся, и я глубоко втянул яд, который этот монстр создал для своей извращенной цели.
Наркотик ворвался в мой организм, и Король убрал сдерживавшие меня лианы, а я рухнул назад, тяжело приземлившись на твердую землю со смехом, рвущимся из моих легких.
Я улыбался, улыбался так широко, что было удивительно, как мое лицо не разорвалось на две части.
Я смотрел на красивые огни, молнией проносящиеся в небе над головой. Молния. Молния. Молния. Куда они летели? Куда-то, где лучше, чем здесь? Куда-то далеко-далеко, где люди были счастливы, а мечты исполнялись? Я так много всего хотел сделать в своей жизни. Так,
Передо мной предстало лицо, глаза, как огонь, полные злобы.
— Где книга? — спросил меня Король, и я снова рассмеялся.
— Исчезла, — прошептал я, зная, что это правильные слова. Он был демоном и не мог получить ее. Она исчезла. — Ушла, ушла, ушла, далеко-далеко на веки вечные, — я закричал, как банши, просто потому что мог, и толстая рука зажала мне рот.
— Скажи мне… — лицо резко замолчало, из него вырвалось ругательство, которое заставило меня дернуться. На самом деле, все мое тело дергалось и извивалось, а что-то в груди билось так быстро, что звучало как барабан, бах, бах, бах. Это было слишком быстро, слишком быстро для меня, и это причиняло боль почти так же сильно, как и смех.
Я наблюдал, как человек со всеми лицами стягивает с себя свой шикарный плащ, и вдруг появилась огненная вспышка, от которой я задохнулся, так как пламя согрело меня, а затем обожгло насквозь, пока я не почувствовал, что сгораю вместе с ним, и я начал брыкаться и вырываться еще сильнее, крича, когда он закрыл мне рот ладонью.
Человек, державший меня, что-то прорычал мне, и вдруг я узнал его. Его лицо больше не менялось, и это был кто-то, кого я знал. Профессор Титан нахмурился, глядя на меня, когда другой голос позвал его издалека.
Я считал его милым. Он казался таким милым на уроках. Но теперь я увидел его истинное лицо и понял, что это совсем не так. Он не был милым человеком, он был предвестником ненависти и похитителем власти. Он был лжецом и манипулятором, а теперь он собирался стать и моей смертью.
— Предложи мне свою силу, — шипел Титан, взяв мою свободную руку в свою. — Я использую ее, чтобы создать такой мир, где каждый будет свободен, как ты того желаешь.
Магия покалывала мою руку, и я взглянул на его добрую улыбку, думая, почему бы и нет? Почему бы не позволить ему взять ее и использовать, как он сказал? Мне она все равно больше не понадобится. Я стремительно исчезал. Мое тело разрушалось и горело, и скоро я уйду навсегда. Далеко-далеко, и я никогда не вернусь.
Белая яшма в моей другой руке, казалось, внезапно вспыхнула жаром, и я покачал головой в адрес Титана, слова слетели с моих губ, не будучи уверенным, что это вообще были слова, когда я втянул свою силу обратно в себя и спрятал ее близко к сердцу вместе с любовью к единственной девушке, в которой я когда-либо действительно нуждался. Она была моей. Он не мог получить магию так же, как не мог получить ее.
— Никогда, — прошипел я в ответ, мой голос на мгновение окреп, когда я обрел некую устойчивость в своей любви к ней.
Я бы не отдал этого ему. Даже несмотря на то, что я ощущал, как мое тело сводит спазмами, как сжимаются органы, а сердце все еще стучало в груди, как боевой барабан, стремясь к концу и борясь за то, чтобы конец не наступил. Никогда.
Этот голос снова позвал меня издалека, и маленькая смешная частичка меня подумала, не сможет ли он мне помочь.