Воинство сатаны
Шрифт:
Значит, решать действительно ей. И Карт прав, что не дал возможности Дьену говорить… кем бы этот мужчина ни был в той, другой жизни, он наверняка поведет себя так, как всегда поступают в таких случаях настоящие мужчины. Он попытается ее защитить. Пусть и ценой отказа от собственной памяти. Наверное, если бы не слова Оракула, Таяна не стала бы с ним спорить — и в самом деле, риск потерять разум — это ужасно. И они ушли бы из этой пещеры, ушли бы вдвоем… а там, кто знает, что было бы'потом. Может, они расстались бы на первом перекрестке, а может, их судьбы переплелись бы навсегда. Стоит ли гадать об этом. Жаль, Карт говорит так
— Я готова.
Карт коротко кивнул.
— Хорошо. Итак, девочка, слушай меня внимательно. Я не знаю, куда ты попадешь. Я не знаю, что будет тебя окружать. Но ты должна помнить одно — ты владеешь магией. Там, в глубинах его разума, твое нынешнее владение заклинаниями не пригодится, там наверняка все будет иначе.
Он говорил медленно и негромко, голос звучал жестко, вбивая короткие рубленые фразы как гвозди, прямо в ее память. Это не было магической формулой, но Таяна почему-то ощущала, что каждое слово как будто навечно отпечатывается в ее мозгу. Взгляд зеленых глаз Оракула гипнотизировал, завораживал, даже парализовывал, лишая возможности шевельнуть хотя бы пальцем.
— Но ты волшебница — и помни об этом. Там, где воин хватается за клинок, ты приучена пользоваться своим Даром. Он останется с тобой. Научись им пользоваться. Если ты сумеешь подчинить себе его внутренний мир, сумеешь победить его страхи — ты выживешь. Сдашься — погибнешь. Я попробую помочь, но там, куда ты идешь, я буду слаб… только тень, не более.
— У приговоренного принято спрашивать последнее желание, — прошептала она, едва шевеля губами.
— Я слушаю, — кивнул он.
— Скажи… как тебя зовут?
Несколько томительно долгих мгновений Оракул молчал. Затем тихо, очень тихо произнес:
— Дерек. Меня зовут Дерек дер Сан.
Тэй хотела встрепенуться, хотела спросить еще что-то… но Оракул вскинул руки — меж пальцами заплясали яркие голубые искры — и в следующее мгновение все вокруг окутала тьма.
Сознание возвращалось медленно, тело пронизывала ноющая боль. Таяна открыла глаза и тут же снова зажмурилась —казалось, в них кто-то щедрой рукой насыпал мелкого песка… она чувствовала, как по щекам текут слезы.
Девушка прислушалась к своим ощущениям. Она лежала на чем-то донельзя жестком — то ли на камнях, то ли еще на чем… ныла подвернутая нога, мышцы затекли и отчаянно ныли, всеми силами протестуя против неудобной позы. Тэй прошептала короткое заклинание, которое, по теории, должно было незамедлительно привести организм в порядок, — и почти не удивилась тому, что простенькое, многократно использованное волшебство сработало не так, как следовало бы. Боль не исчезла, она просто немного ослабла, да еще глаза стали гореть немногим меньше… что ж, во всяком случае, теперь можно было и оглядеться.
Смахнув слезы, она вновь открыла глаза. Осторожно приподнялась, чувствуя, как камни — это и в самом деле были острые камни — впиваются в тело. Затем встала. Сердце отчаянно колотилось, словно стараясь выпрыгнуть из ненадежного прикрытия слабого человеческого тела и спрятаться куда-нибудь в укромное место.
Вокруг
Таяна сделала первый шаг и тут же охнула от боли. Затем с удивлением посмотрела на свои ноги — она была боса. и ее удобный дорожный костюм из прочной, надежной кожи куда-то делся, сменившись легкой туникой, ни в малейшей степени не защищавшей от холодного ветерка, гулявшего между скал. Девушка поежилась, чувствуя, как кожа покрывается мурашками…
И все же надо было идти. Интуиция подсказывала, что именно там, у серого образования, очень напоминающего стену, она найдет то, ради чего здесь оказалась. Волшебница еще раз с тоской посмотрела на свои босые ступни — похо-же, к тому времени, как она доберется до леса, кожа на ногах будет представлять собой одну сплошную рану. —
Вздохнув, Тэй оторвала подол и без того не слишком длинной туники и обмотала тонкой тканью ноги. Защита весьма сомнительная, но так все же лучше, чем шагать босиком по острым гранитным шипам. И двинулась вперед.
Она не была профессиональным воином, умеющим чувствовать опасность задолго до того, как она приблизится… но в воздухе была разлита столь неприкрытая угроза, что ее ощутил бы и ребенок… правда, дети вообще чувствительны к такого рода эманациям. Ей казалось, что на нее смотрят сразу много глаз — один взгляд был заинтересованным, немного сочувствующим… это наверняка сказывалось незримое присутствие Оракула, для которого волшебница была лишь проводником в глубины разума Дьена, другие же несли в себе откровенную угрозу.
И поэтому для нее не стало особой неожиданностью, когда из-за огромной скалы прямо перед ней выпрыгнули три скелета.
Девушка знала, что многочисленные сказки об оживших мертвецах, которые матери рассказывают своим детям, не имеют под собой ничего реального. Свежий труп, конечно, можно заставить и двигаться, и даже говорить — на то есть соответствующие ритуалы, и, будучи проведенными в определенное время и при определенных условиях, они вполне могли придать мертвецу некое подобие жизни. Но это совсем другое дело — зомби обычно получались медлительными и от этого не слишком опасными, способными нагнать страху разве что на темного селянина, истеричную бабу или еще на маленького ребенка.
Но оживить скелет, заставить его двигаться так быстро и уверенно было попросту невозможно. На костяке давно не осталось мышц, способных заставить сгибаться суставы. Поэтому в первый момент она смотрела на вставших у нее на дороге скелетов с некоторым интересом, мысленно прикидывая, как такое вообще возможно.
Плоть давно ушла в небытие, и теперь это были только выбеленные солнцем кости. У одного сохранилось несколько длинных прядей седых волос, на двух других были ржавые, местами прогнившие насквозь шлемы. Костяшки пальцев сжимали столь же ржавое оружие. Кое у кого сохранились детали одежды, порядком избитой временем. Несколько томительно долгих мгновений скелеты «разглядывали» девушку своими пустыми глазницами, потом дружно шагнули вперед…