Воинствующий мир
Шрифт:
— Зайчик мой, у нас еще вся жизнь впереди, чтобы ты гордилась своим мужем, а я считал себя достойным такой прекрасной женщины. «Я должен много работать и быть первым во всех своих начинаниях», — говорил я, стараясь не показывать раздражения от того, что вновь приходится самостоятельно облачаться во все эти одежды.
— Но и я должна соответствовать. «Расскажи мне обо всех своих проектах!» — сказала Катя и заточила свое прекрасное юное тело в красный шелковый халат.
Двоякое чувство: с одой стороны, я никак не устал наслаждаться красотой идеального молодого женского тела — над таким
— Я знаю, чем тебя занять, — усмехнулся я, направляясь к своему сейфу.
Железный ящик с замком является в последнее время главным элементом моего багажа, пусть и весит сей агрегат пудов десять. Именно в нем я храню многие свои записи, проекты, которые еще предстоит реализовывать, стихи, которые только вспомнил, но еще не озвучивал, статьи, которые еще не напечатаны, научные открытия, которые еще не совершены.
— Вот, займи себя этим, — достал я увесистую папку с названием «Граф Монте-Кристо».
Подумав, достал еще одну пачку с названием «Ромео и Джульетта».
— Вот, прочитай. Книгу еще предстоит дописывать, думаю, не меньше года, а вот перевод «Ромео и Джульетты» наполовину готов, — сказал я, протягивая бумаги жене.
Катя вырвала у меня обе папки и первым делом впилась глазами в рукопись про невинно осужденного мстителя Эдмона Дантеса, ставшего графом Монте-Кристо.
— Миша, ну, еже ли у тебя дурной французский, так отчего же пишешь на нем? Вот здесь оборот неверный, — деланно возмущалась моя супруга.
— Так это же превосходно, — от пришедшей мысли я даже хлопнул в ладоши. — Стань моим редактором. А когда будем издавать книгу, я тебя возьму в соавторы.
Сказать, что идея Кате понравилась, — ничего не сказать. Она ею заболела. Про энергичную, разбирающуюся в литературе, хозяйку одного из самых знаменитых салонов Петербурга, Екатерину Андреевну Карамзину, я знал из исторической литературы, прочитанной в будущем. Теперь Карамзиной не будет, но будет Сперанская. Однако, при изменении фамилии, уверен, энергия из женщины не растворится, а посему Катю нужно загрузить интересной работой. Для нее желание быть причастной к написанию качественного литературного произведения, очень надеюсь, расположено на твердом втором месте. На первом же должен быть я.
Разумеется, действия в книге происходят не в посленаполеоновское время, как в оригинале. Эдмона Дантеса не обвиняют в том, что он привез письмо от опального бывшего императора Франции. Главного героя необоснованно обвиняют в шпионской деятельности для прусского короля Фридриха Великого. Действия же происходят во время Семилетней войны. Что касается соперника Дантеса за сердце красавицы Мерседес, ее кузена Фернана, то он зарабатывает свои несметные богатства в той же самой Индии, ограбив и сдав англичанам одного из богатейших индийских князей. А в остальном сюжет очень похож.
Это произведение Александра Дюма я прочитал четыре раза, поэтому помнил его чуть ли ни дословно. Учитывая то, что человек, в тело которого я попал и без моего вмешательства был талантливым литератором, да помножить это на то, что в своей прежней жизни
— Там написана лишь десятая часть от всего романа. Лучше всего писалось в заточении. Ты поймешь, какую часть я написал в Петропавловской крепости, — сказал я, поцеловал жену в щеку и поспешил на выход.
Настроение было уже такое, что хотелось махнуть рукой, послать всех к черту, приказать, чтобы принесли вина и фруктов и утонуть в семейном ложе на пару дней, не выходя из комнаты. Правда, придется выставлять за дверь ночные горшки, что несколько губит романтику.
Сегодня у меня должна была состояться важная встреча с Карлом Гаскойном, который так и не уехал из Нижнего Новгорода, а все добивался от меня, а когда понял, что это бесполезно, от Кулибина, чтобы ему предоставили чертежи парохода, вернее паровой машины, установленной на ней. Не знаю, что сказал Иван Петрович Кулибин, но Гаскойн, после общения с ним вновь вернулся к идее упрашивать меня. Однако, есть очень важная мысль, перерождающаяся в проект, который я намереваюсь предложить Карлу Карловичу Гаскойну.
Встречались мы в ресторане, под названием «Пароход». Естественно, это мое заведение, а Барон, он же Янош Крыжановский, сейчас инспектирует заведение. Открытие назначено только через две недели. Но разве для меня мой же ресторан может быть закрыт?
— Господин Сперанский, — расплылся в улыбке Карл Гаскойн, когда вошел в ресторан и увидел меня.
— Господин Гаскойн! — воскликнул я и жестом пригласил русского англичанина присесть. — Если позволите, то оставим на после досужие разговоры про погоду и на похожие темы, а перейдем к сути. Скажите, кто вы больше: англичанин, или русский? Уж извините меня за прямоту, но сей вопрос весьма важен.
— Я отвечу уклончиво, — не стушевался Карл Карлович и не растерял показного расположения. — Я русский и англичанин настолько, насколько были русскими Лефорт, или адмирал Крейг, Патрик Гордон, Ласси, Миних.
— Удивительные примеры вы приводите. Да, это славные люди, отдавшие много сил для процветания России. Но я могу быть даже грубым, но увы… Вы, если поймете, что то, что делаете несколько навредит Англии, остановитесь? Или же продолжите выполнять свои обязательства? — наседал я на Гаскойна.
Из послезнания я знал лишь о том, что Луганский литейный завод основал какой-то иностранец. И все. Тут же я вижу, что передо мной деятельный человек, который не просто уже почти достроил завод, но создал выгодные для производства русла рек, озера, привез новейшее оборудование. И, что несколько подкупает, когда начались сложные дни, Карл Карлович не рванул обратно в Англию, к примеру, обокрав завод. А ведь он чуть ли не в опале русских властей из-за связей с Платоном Зубовым. Но, нет, держится и изворачивается, чтобы обеспечить людям хоть какой заработок.