Воины Игры. Шут Императора
Шрифт:
– У тебя есть девушка, Огли?
Шут вдруг вспомнил недавний разговор с Императором. Тот настойчиво требовал, чтобы на подобные вопросы, мальчик отвечал утвердительно.
– Нет, но я дружу с ровесницами из соседнего корпуса. Я же всё-таки почти мужчина. Уже по возрасту положено. У меня их много. Разные все.
Мохван удивлённо приподнял брови. Его морда выглядела сейчас до крайности нелепо и смешно.
– Так, значит, ты встречаешься с разными девушками? В четырнадцать-то лет?
– Да. Даже имён не запоминаю.
– Они все с Земли?
Огли
– Господин, я же не знаю, кем являюсь сам, а потому, позволяю себе общаться с девушками разных миров. Я нравлюсь им. А вы, господин, знаете, кто я? – так Огли попытался перевести разговор в другое русло.
Сэ-тхи качнул головой.
– Нет. Не знаю. Но ты точно не землянин. Ты пахнешь кровью земной женщины, мужчиной-войори, королевской кожей Фортегсия, соком дерева урханов. Ты… Мутант. Здоровый, сильный мутант. Или плохо моешься. Думаю, когда ты вырастешь, будешь служить в гвардии Императора. Правда, никакого звания ты никогда не получишь. Раб всегда остаётся лишь рабом.
Мохван замолчал и задумался. Пока они двигались по коридорам в направлении лабораторий, где Сэ-тхи намеревался наказать шута, он размышлял над вопросом мальчика. Действительно, кто этот малыш? Если он то, чем пахнет, то какие силы смогли соединить гены столь разных миров? А может он и есть неуловимый игрок? Никто ведь не знает, как на самом деле выглядят загадочные игроки. О них известно только одно: они высокомерны, весьма развиты, обладают дурацким чувством юмора. Они вселенцы, охотники на чужие тела. И это всё. Надо бы выпросить у Императора разрешение исследовать этого раба в лаборатории.
– Я думаю, что ты игрок нового поколения. Или ещё хуже: опасный х-игрок, – волк обернулся и пристально уставился в большие голубые глаза шута, ожидая предательской реакции. Но шут выглядел чуть рассеянным и, похоже, его не интересовала Игра.
– Агась, я их собачка. Карманная собачка. Тяв-тяв!
Огли высунул язык и, поджав руки, как лапки, запрыгал вокруг генерала, размышляя над разницей между простыми игроками Земли и х-игроками.
Мохван громогласно расхохотался. Х-игрок или мутант. Не имеет знчения. Это просто грязный шут Императора, ещё один тупой раб.
5. Огли едва сдержал порыв обхватить себя за плечи: его видения из альфа-состояния сейчас приходили в движение и обретали ужасающую реальность. Впереди, из очень скорого будущего клокочущей, оглушительной волной накатывала чужие страдания, заведомо разрывая болью голову, грудь и низ живота. Его стошнило на глазах у Сэ-тхи. Волк усмехнулся. Шут всегда предчувствует пытки рабов.
Чтобы мальчишка не сбежал, как в прошлый раз, мохван ухватил его за косу и намотал длинные волосы на кулак.
– Зачем тебе такие длинные волосы, шут? Среди землян такие волосы носят только женщины, – Сэ-тхи шёл к лабораториям, не особо беспокоясь о том, какую боль и неудобство он причиняет подростку.
– А я и не землянин, – прорычал мальчишка. – Войорские воины носят длинные косы и вплетают в них цепи. Я буду войорским мохваном и убью тебя этими самыми волосами.
Сэ-тхи остановился
Мохван тряхнул головой, пытаясь избавиться от наплывающего замыкания чипа, то, что у людей называется наваждением, и злобно процедил сквозь зубы:
– Может, тогда я их отрежу?
Лицо шута расплылось в жуткой кривой усмешке.
– Попробуй. Ты забыл, что я любимый домашний ребёнок Императора. Давай же!
Сэ-тхи не моргая смотрел в белое лицо подростка. Нечто окатило его ледяным холодом, сковывая конечности. В сознание ударила волна чёрной пыли, но прошла сквозь чип киборга, не навредив ему.
– Так, ты скрытый смерд! – прошептал потрясенно мохван и медленно разжал пальцы, выпуская светлые волосы. – Но наказание ты всё равно должен понести. Иди за мной сам, если не хочешь, чтобы я понёс тебя за твою боевую войорскую косу, собачка х-игрока.
Привязанность Императора к этому странному созданию теперь понятна. Смерды, вскормленные мясом землян, преданны своим хозяевам до последней минуты своей жизни.
Шут вырвал свою косу из ослабевших пальцев золотистого волка, и быстро намотав на левую руку, покорно двинулся следом за ним, опустив глаза. Мальчика на корабле при Императоре все называют маленьким мохваном. Но в его отсутствии шепчутся, что он х-игрок или мутант. Так, что из этого, правда?
Огли вошёл в покои Императора и, обхватив себя руками, оглянулся по сторонам. Никого. Лехсан спит. Это к лучшему. Зная, что никто ничего не услышит, шут согнулся и дал выход своим эмоциям. Он рыдал до хрипоты и катался, пытаясь унять чужую боль, проникшую в него, пока Сэ-тхи на его глазах рвал несчастных рабов на куски. Их крики, не заглушались его криками, его боль не унимала их боль в нем. Сэ-тхи знал, что пытки рабов причиняют Огли невыносимые физические и душевные муки. Но в этот раз Аим, поселившийся в его теле, частично сумел справиться с этой всепоглощающей болью.
Огли не мохван. Запах крови жертв не вызвал в нём голода, кроме жгучего желания вцепиться в глотку Сэ-тхи. Он ничего не вызвал кроме страдания. Мальчик, прожив почти всю свою жизнь с мохванами, уже привык к приторному запаху мёртвых человеческих тел. Кровь воспринималась лишь как питательная среда для органима, и не более. А вот боль жертв проникала в него, словно живое существо, терзая его и оставляя на теле следы.
Рыдая в голос, Огли дрожащими пальцами начал сдирать с себя одежду. Он весь пятнился синяками и кровоточащими ранами погибших. Всё, что делал с людьми Сэ-тхи, отпечатывалось на теле и душе шута. Что-то влажное прикоснулось к спине. Это Арвох принёс мокрую ткань. Он всегда приходит после наказания и помогает шуту прийти в себя.