Воины клевера
Шрифт:
Ланья замотал головой, показывая, что он тоже так думает.
– И вывод из всего этого, – продолжила торквани, – я полагаю, будет таким: Лепестки устроят в Пестике охоту на любого, у кого есть хоть капля способностей к хальер. И уже неважно, человек это или кто другой. Тут уж принцип простой: вали всех, Несуществующие разберутся, кого простить.
– И тут я, такой красивый, посреди всего этого, – упавшим голосом проговорил Ланья.
– Ты, конечно, помнишь, как я тебя назвал? – делая глоток доша, полуутвердительно-полувопросительно пробурчал от окна Тахор.
– Придурок и есть, – сокрушенно согласился Ирил.
– Не
– Какие шансы? – немного воспрял Ирил.
– Существует вероятность, что основные усилия Лепестки сосредоточат все-таки на этих людях. А остальных будут искать так, спустя рукава. А вот если у этих халь получится еще и отвоевать себе право на жизнь, то тут и у нас появляется возможность нос-то высунуть. Понимаешь?
– Не очень, – признался Ирил. – Но это неважно. А сейчас-то мне что делать?
– Сейчас? – присмотрелась к нему Са-Сефара. – Сейчас тебе надо идти поспать, а то ты уже меня от Тахора не отличаешь.
Это была почти правда. Ирил держался только на вбитом годами тренировок рефлексе, не позволяющем «отрубиться» без разрешения наставника.
– Давай-ка, – торквани неспешно поднялась из-за стола, – отправляйся ты спать. Всё равно тебе раньше, чем Совет приговор вынесет, из дома выходить нельзя. Мы постараемся, конечно, чтобы они побыстрее решали, но два-три дня по-любому это займет. Так что – спать немедленно, а утром продолжим разговор. Тем более что нам еще эту твою Сову надо просветить и проинструктировать.
Ирил выбрался из кресла. Его немного шатнуло. Спать хотелось неимоверно, даже дош уже не действовал. Но Ланья все же нашел в себе силы задать вопрос, на который за все это время так никто и не ответил:
– Са-Сефара.
– Ну, – повернулась к нему торквани, – чего еще мы не выяснили?
– Ну вот вынесет Совет решение, я его выполню, а дальше-то что? Что мы будем делать, пока халь из Огненного не объяснят Лепесткам, что нас трогать нельзя?
– Ах это, – улыбнулась Са-Сефара, – тут тоже всё просто.
Она неспешно подошла и с высоты своего роста ласково потрепала Ирила по голове:
– Мы будем прятаться, малыш. Долго-долго прятаться. Я тебя научу, – в ее глазах промелькнула и исчезла грусть. – А теперь иди спать. Нам еще завтра много придется разговаривать.
И Ирил пошел. И уже в дверях комнаты его настиг голос наставника:
– Спокойной ночи, халь. С днем рождения.
Голос Тахора звучал странно торжественно, и Ланья обернулся посмотреть, что же такое случилось. Торк встретился с ним глазами, выдернул из ножен лесной нож и медленно приложил его ко лбу, приветствуя уже признанного халь воинским салютом торков. Где-то внутри у Ирила зажегся горячий огонек восторга. Тем же движением он выдернул свой нож и повторил салют. Как равный с равным. Тахор криво ухмыльнулся. Ланья, как на крыльях, печатая шаг, вышел из комнаты…
И надо же было этому дурацкому ведру стоять прямо под ногами… И тут же, в ответ на жестяной грохот, из комнаты донесся сварливый голос наставника:
– Но это абсолютно не означает, что ты теперь можешь ходить не глядя под ноги.
Ирил расхохотался. Жизнь
Глава 5
– Они меня не видели! Ты представляешь, не видели! – Сова от восторга приплясывала на месте. – Все пятеро стоят, с отцом разговаривают, а меня не видят.
– Ты ненормальная, – у Ирила вдруг перехватило горло. – Ты глупая сумасшедшая дур…очка!
В последний момент он все же смог справиться с собой. Обижать Сову было не за что, но все равно Ланье очень хотелось взять ее за плечи и как следует потрясти, чтобы все эти дурацкие идеи… Вышибить всё это из головы. Дурь эту… Видимо, со стороны это тоже было заметно: Сова беспокойно посмотрела на него и аккуратно отодвинулась.
– У тебя часом не очередной приступ начинается? – немного обиженно поинтересовалась она.
Понять ее, в принципе, было можно: она на крыльях летела похвастаться своей победой к единственному человеку, который мог это оценить, а тут на тебе…
– Ты в своем уме?! Пятерка воинов-листьев. Желтые стрелки,– Ирил все же решил объяснить. – Нельзя так рисковать. Они же амулетами увешаны как не знаю кто.
– На школу разума амулеты не распространяются, – лукаво улыбнулась Сова. – Да будет тебе известно. Я же тебе говорю, они ничего не заметили. Поговорили с отцом – и ушли. А раз так, значит, все сработало. Нет? И вообще, ты чего завелся?
Ирил покраснел. Как ей объяснить, что от одной мысли о том, что с ней может что-то случиться, у него внутри всё переворачивается раз пять? Если только… Да он этих Стрелков… О!
– А что они делали у вас? – Ланья нахмурился. Когда Сова прибежала рассказывать про визит боевой пятерки аталь, он ни о чем другом и думать не мог, кроме как об опасности, грозящей Сове. А они ведь по делу пришли. Сова тем временем немного убавила радость в голосе:
– Они меня искали. И тебя. Всё отца спрашивали, что да как было. Ну, тогда, с Дамадиком.
Ирил скривился. С момента памятной стычки прошло уже полтора года, но Са-Сефара с Тахором всё никак не разрешали Ирилу появляться в городе. Да и вообще где-либо.
Мыс Хакони, где стояла одинокая избушка, в которой «коротала клонящиеся к закату дни немощная старушка» по имени Са-Сефара, расположен был так, что захочешь выбрать место хуже – не получится. Продуваемый всеми ветрами треугольник огромной скалы нависал над морем, выступая прямо из болотистого берега. Чтобы сюда добраться, надо было преодолеть такое количество препятствий, что где-то на середине пути отчетливая мысль: «А зачем мне все это путешествие?» – становилась единственной. Тем более что идти сюда было в самом деле незачем. Не замерзающие даже в самые лютые зимы болота летом становились прибежищем наигнуснейших представителей рода насекомых, которые отбивали охоту идти дальше даже у матерых вольдов. А как раз матерые вольды и знали лучше всех, что делать в окрестностях Хакони нечего. Дно океана там представляло собой далеко тянущееся мелководье, усеянное острыми клыками скальных обломков. И ходить по дну – никак, и на лодке не поплаваешь толком. Рыба там была, но немного, на постоянную продажу не хватит. Океанские Твари здесь близко к берегу не подходили – мелко. В болотах, кроме мошки и пиявок, тоже никого. Идти далеко и неудобно. Роза ветров – отвратительная. В общем, гиблое место.