Воины облаков
Шрифт:
– Малыш в порядке и Пушак же его осмотрел. И вчера вечером..и сегодня..Тут еда для вас,-девочка выставила вперёд на вытянутых руках довольно тяжёленькую корзинку.
– Спасибо, поставь здесь,-он вежливо, но отстранённо протянул руку к тени деревцев на берегу,-забери рыбу, пусть мать приготовит. Нам еды хватит, протухнет ведь.
Он отдал ребятишкам весь свой утренний улов. Солнце уже поднялось. Становилось даже жарковато. Мальчик разделся, с удовольствием побарахтался в воде. Когда ещё прийдётся. На самом деле он старался отогнать странные мысли.
– Если учитель и правда был здесь, то что случилось между ним и Ириной? Почему она не спала всю ночь? Почему плакала?
Девушка проспала пока тень от деревьев не перестала прикрывать её. И то, её охранник старался повесить свою накидку так, чтоб на какое-то время продлить ей сон.
Проснувшись, отослала Чаупи-тута в кустики и тоже выкупалась в реке. Мальчик не понимал, почему она прячется. У неё красивое тело, он посмотрел. И, если бы она захотела иметь ребёнка от воина, вполне могла бы выйти обнажённой в круг для ритуального сражения. Женщины дома не усмотрели бы в ней никаких недостатков. Ростом она поменьше, чем её подруги, но рядом с женщинами чачапойя, малышкой не выглядела бы. У неё крепкие красивые бёдра, высокая полная грудь, вполне годится, чтоб выносить здорового ребёнка. Может она всё же захочет остаться. И, если не найдёт достойного её мужа, а решит быть в Доме, он вырастет и будет драться за неё, за право оставить ей свою кровь. Это ничего, что она старше. Она красивая, умная и добрая. И пусть её подруги красивее, а одна вообще прекраснее всех женщин Дома, он бы Ирину не променял ни на какую другую красавицу.
Жалко, что шаманы не заводят семью. Нет, не потому что нельзя. Потому, что со временем, от применения ядов они теряют возможность зачать. После пятнадцатилетнего посвящения, в зависимости от того, чем шаман занимается, при худшем варианте, у них есть возможность два-три раза выйти в круг. А если так как он, стараться выбиться в предсказатели или замахнуться на то, чтоб быть верховным и проходить все учебные обряды, то может и один ребёнок за счастье будет. Какая уж тут семья. Да и с женщиной дома не со всякой можно. Если тебя взяли в ученики шамана, значит в тебе точно есть кровь дома, а там только Старшая будет смотреть с какой из дочерей Инти тебе можно зачать. Чтоб не было близких корней, чтоб ребёнок был здоров. А вот с Ириной точно можно. Нет у неё здесь родни. Только захотят ли они остаться? Да и такую как она любой воин за себя возьмёт. Станет она меня дожидаться..
Про учителя он спросить почему-то не решился. И она промолчала. Вообще задумчиво жевала принесённую еду и даже не пыталась учить его новым словам. Мальчик не теребил её. Молча плёлся за ней в город неся корзинку в которой ещё на десятерых еды хватило бы. Рыбацкая семья щедро отблагодарила за сына.
Возле самого города девушка встрепенулась, как птица. С каким-то преувеличеным весельем она начала говорить с Чаупи-тута, даже пыталась его обнять и потискать. Он не возмущался, на самом деле ему это нравилось, но..было такое ощущение, что все эти обьятья относятся не к нему.
Завтра праздник. На посланников наденут накидки из шерсти викуньи и символически примут в племя. Это ни к чему не обяжет пришельцев. Просто таким образом люди чачапойя дадут понять, что они чтят Инти и тех, кого он посылает узнать, верны ли дети Солнца его учению.
25 октября.
Кто не видел праздника чачапойя - настоящего праздника не видел. Уже два дня из деревень и городов, в которые выслали скороходов, когда появились посланники бога Солнца, приходили делегации. Готовилось что-то потрясающее. Как сказал Чаупи-тута - копак райми - Великий праздник.
С самого утра
Мы чувствовали себя, как обычно чувствуют себя виновники торжества - волнительно и мучительно одновременно. Девчёнки наряжались, как на выданье. Мне тоже принесли наряд, в участии которого явно поучаствовала Олеська. Столько в нём было блеска и богатства. Я крутилась и всё время спотыкалась в длинной тунике. Сандалии, с украшениями из раковин и серебряных колокольчиков раздражали меня своим звоном.
– Мы будем похожи на караван верблюдов арабского шаха,-язвила я.
Нет, мне ужасно хотелось выглядеть красивой, ведь праздником будет руководить Совет трёх. Там будет и Пушак. О нашем неловком расставании на исходе ночи, когда я прогнала его, чтоб не увидел Чаупи-тута, не дав сказать и двух слов, думать не хотелось. Хотя я думала, мучительно думала, что мы такое сотворили этой безумной ночью. Не могло быть и речи, чтоб остаться, но что мне делать без него там ? И где мне взять в той жизни такие сильные и одновременно нежные руки, от которых дрожала каждая жилочка в моём теле. Одно малюсенькое воспоминание о которых, вызывает волну жара в теле и удушья в горле. Всё заткнись, заткнись, заткнись!.. Прекрати думать об этом! Надо как-то отстранится от чувств, раздирающих меня на кусочки, иначе мне просто не пережить этого праздника. Напиться что ли? Только не чичей. Эту гадость я в рот не возьму, даже если в процессии прийдётся идти голой, только с этими проклятыми рабскими колокольчиками на всех конечностях.
– Так, барышни, цаки вставили и на подиум,-жёлчно пошутила я. В дверях уже нарисовался наш сопровождающий и недопереводчик.
– Господи, что ж я на ребёнка то злюсь?-подумала я и решила смотреть на праздник, как самая типичная журналюга - внимательно и чуток цинично.
В городе не было видно ни одного человека. Нас провели к Тинтеро - месту нашего “пришествия” по безлюдным улицам. На время замолчали даже, воющие с рассвета, трубы. Мы взошли на вершину Храма. Пушак стоял на верху и смотрел на меня глазами в которых просто клубилась боль. Даже цвет у них стал не мягким медовым, как обычно, а желтым, как огонь, который жёг изнутри. Я потупилась и споткнулась на верхней ступеньке. Чаупи-тута, который шёл за мной, как приклееный, подхватил мой локоть.
– Джентельмен. Моя поддержка и опора,-включила я свой злобный юморок, чтоб хоть как-то держать себя в руках.
И тут завыли трубы, потом к ним присоединились барабаны и наконец, на самой высокой ноте, вой и гром резко оборвались, как в цирке, перед опасным трюком и послышались звуки множества тамбуринов и флейт, создающих нежную, чуть тоскливую мелодию, под которую на площадь длинной змеёй стала втягиваться процессия женщин Дома - дочерей Солнца, шедших к подножию храма этаким хороводом, закручиваясь вокруг него спиралью и останавливаясь вокруг концентрическими кольцами.
Когда все жрицы, продолжая играть, поместились вокруг Тинтеро, на площадь, во главе рядов воинов, вышел вождь. На нём было такое количество золота, что, казалось, у него подгибаются ноги при каждом шаге. Скромная белая туника с голубой каймой и маленькое золотое солнце на груди Пушака, блекли на его фоне в глазах толпы. Так, наверное, казалось ему, строящему свои карьерные планы.
Дальше, за супругой вождя, одетой в той же стилистике, площадь почтили гости, за ними остальной народ, который размещался уже везде, где мог, включая возвышеные места вокруг площади и даже некоторые подходящие деревья.