Воины столетия. Дар
Шрифт:
— Да вот… Понимаешь… Машина заглохла вот… Что-то заглохла… Да…
— Пил? Кеша, пил?!
— Стопочку, Геля. Маленькую.
Ангелина Николаевна, ничего не ответив, резко развернулась и пошла домой, придерживая обеими руками наброшенную на плечи куртку внука.
— Саша, Аня, идемте.
— Гееляя…
Ангелина Николаевна обернулась.
— Уходи, Кеша. Я тебе детей доверила. А ты удержаться не смог. Уходи, — она указала куда-то в сторону. — Живи сам, раз только
Сашка, войдя на кухню, не останавливаясь, сбросил ботинки и ушёл в гостиную, где свалился ничком на диван и сразу уснул. Я постояла в проходе, вздохнула и, закрыв дверь, обернулась.
Ангелина Николаевна, подперев щеку ладонью, бездумно смотрела на накрытый стол.
— И кому это все теперь, — рассеяно произнесла она.
— Нам, — я подошла к плите, сняла крышку с кастрюли с борщом.
— Чистый половник в тазу, — Ангелина Николаевна протянула мне глубокую тарелку. — Мяса себе побольше клади.
Я поставила полную плошку перед Ангелиной Николаевной и налила немного себе. Чугунок со вторым вернула на плиту греться.
— Как Саша?
— Злится, — я села за стол.
— Тебе с ним не тяжело?
Я замешкалась с ответом, и Ангелина Николаевна грустно, понимающе улыбнулась.
— Значит, тяжело.
— Оно того стоит, — я пожала плечами.
— Ты такая живая, подвижная, весёлая, и вдруг связалась с нашим бирюком. Как тебя угораздило?
— Мы вместе… выполняли ответственное задание, — ответила я, глядя в тарелку.
— Я думала, что он так друзей и не найдёт в этой школе. Но Марина очень гордится, что он там учится.
— У нас хорошие учителя.
— Я не спорю, но…, - она махнула рукой. — Но хватит о Саше. Я бы хотела узнать тебя получше.
— Отец — врач, мать — руководитель строительной фирмы. У нас огромный дом, две дорогущие машины, домработница и садовник, — выпалила я и накинулась на борщ.
Ангелина Николаевна, вскинув брови, смотрела на меня, потом поджала губы и, покачав головой, тоже принялась за обед. Молчание продлилось до самого чая.
— Блины с утра остались. Какое варенье будешь? Есть вишневое, малиновое, клубничное, смородиновое.
— Вишневое.
— Раз ты все говоришь напрямую, — Ангелина Николаевна поставила передо мной вазочку с вареньем. — Тогда и я мудрить не буду. Как с Сашей приключилась такое несчастье?
— Он отлупил парня, который ко мне приставал. А парень оказался большим трусом. Подрядил трёх наркоманов. С двумя Саша разобрался, а третий ударил его со спины.
Ангелина Николаевна ошеломленно уставилась на меня.
— Саша разобрался? Как?
— Ну… Побил.
— А тот парень, который тебе прохода не давал…
— Он своё
— А учился бы в обычной школе…, - Ангелина Николаевна покачала головой. — Он там как мелкая рыбешка среди акул.
— А, по-моему, наоборот.
— Это "по-твоему", — Ангелина Николаевна собрала тарелки со стола. — Ему-то прятаться не за кем.
— Он никогда и не прячется.
— Кто? — взъерошенный Сашка заглянул на кухню.
— Ты, — ответила я, оборачиваясь. — Что не спишь?
— Выспался, — он прошёл мимо моющей тарелки бабушки и, остановившись у плиты, повёл носом над чугунком. — А вам не кажется, что там что-то пригорает?
— Ой! — Ангелина Николаевна бросила тарелки. — Мы же про второе забыли!
После обеда Сашка потащил меня смотреть деревню. Любоваться, правда, здесь было нечем, но и причина нашего побега оказалась надуманной. Мы прошли улицу, свернули за огромный заброшенный дом, и Сашка протянул мне половинку Камня.
— Попробуем ещё раз, — произнёс он, и Камень щелкнул, отправляя нас в Перехлестье.
Мы оказались внутри помещения — в центре невероятно огромного, роскошно украшенного зала. Под ногами — до блеска начищенный светлый паркет, на белых стенах — позолоченная лепнина, обрамляющая в виде виноградных лоз высокие узкие окна и круглые картины над ними. Весь потолок занимала картина, один в один похожая на фреску Микеланджело "Сотворение Адама". Свечи в золотых канделябрах не горели, но из окон лился яркий свет.
Арес тронул меня за плечо, и я, закончив разглядывать потолок, увидела в одном конце зала длинную лестницу. С неё по парам стройным потоком спускались заблудшие. Все, как на подбор, в роскошных платьях, париках, бледные и безглазые. Мы приготовились к бою
— Как я рад вас видеть, воины, — прозвучал голос Спрута. — Но не спешите доставать оружие. У меня есть к вам просьба.
— Да пошёл ты, — процедила я, вскидывая лук с двумя стрелами света.
— Стой! — Арес поднял передо мной руку. — Не стреляй.
На вершине лестницы, в окружении заблудших, продолжающих прибывать в зал, показался Зевс. Он не выглядел испуганным, скорее раздосадованным. Шёл старик медленно, вытянув руки по швам, и покачивался из стороны в сторону, налетая порой на заблудших. Те его игнорировали, будто и не замечали вовсе. Спустившись на несколько ступенек, Зевс замер и посмотрел на нас. Заблудшие заполняли зал, выстраиваясь в неком, одним им ведомом порядке. Когда лестница опустела, и на ней остался только Зевс, снова прозвучал голос.