Воины
Шрифт:
Боль не утихла, но преобразилась во что-то иное. Как от ударов штормовых волн человек рано или поздно проваливается в сон, точно так же вышло сейчас и с болью. Боль присутствовала по-прежнему, но была настолько непрерывной, что мысли всплыли поверх нее, прерываясь лишь тогда, когда какой-нибудь особенно резкий приступ боли проникал в его разум. Боль как будто пробуждала воспоминания, в первую очередь — самые острые и сильные из них. Его победа в Асписе. Он тогда взял город, считай, без единого удара. Славное было лето! Гамилькар избегал его, как мог, и Карфаген был практически отдан на милость римской армии. Они захватили богатую добычу, и Регул потерял счет пленным римским солдатам, которых им удалось отбить. О, тогда
Но затем Манлий, его напарник по должности консула, решил отплыть обратно в Рим, чтобы увезти домой большую часть добычи. И Гамилькар, военачальник карфагенян, видимо, решил, будто это дает ему некое преимущество. Он привел свою армию и встал лагерем на высоком, поросшем лесом берегу реки Баград. Регула это не устрашило. Он направился вперед, готовый бросить ему вызов. У него была пехота, конница и изрядное число баллист.
Но тут они вышли к реке. И там была эта проклятая африканская змея. Некоторые из его людей решили, будто это карфагенский демон, которого наслал на них Гамилькар. Даже увидев ее своими глазами, он все не мог поверить, что эта тварь такая огромная. А ведь Флавий пытался его предупредить. То был первый раз в жизни, когда Флавий описывал животное, а он ему не поверил. В первой стычке с этой тварью он потерял тринадцать человек — слишком серьезные потери для такого противника. Он стремился вступить в бой с Гамилькаром и боялся утратить элемент внезапности. И он отвел своих людей, уступив берег гигантской змее, хотя человеку он бы его никогда не уступил. Он повел войско вниз по течению, ища удобный брод, в то время как обоз и тяжелые боевые машины следовали за ними там, где местность была выше и суше.
Через несколько часов он наконец нашел хорошую переправу. Он мысленно порадовался, что потерял так мало времени. Он вывел своих людей на берег и выехал на бугор, чтобы наблюдать за переправой. Баград был широкий, мелкий у берегов, илистый, с болотистыми берегами, поросшими тростниками и камышом, скрывавшими всадника с головой. Первые ряды солдат с трудом торили путь сквозь эти заросли. Он смотрел им вслед, смотрел, как идущие впереди исчезают в зеленой стене прибрежной растительности, оставляя за собой узкую тропку, которую следующие за ними вскоре превратят в широкую дорогу.
Он от души надеялся, что ближе к середине реки дно окажется не илистым, а каменистым. Ему хотелось переправиться как можно быстрее и поскорее очутиться на том берегу, на твердой почве. Любое войско особенно уязвимо во время переправы. Человек, идущий по грудь в воде, борясь с течением, представляет собой отличную мишень, не имея возможности обороняться. Регул с тревогой вглядывался в противоположный берег, еле видимый сквозь стену тростников и трав. Врага было не видно. Но он не успокоится, пока первые ряды не выйдут на противоположный берег и над рекой не встанут лучники, защищающие переправу...
Не туда он смотрел, не того противника высматривал.
Флавий стоял рядом с его конем. Регул заметил, как его друг ахнул и повернул голову. Поначалу он не понимал, что видят его глаза. И только потом осознал, что смотрит на стену змеиной шкуры, замысловатый чешуйчатый узор, скользящий сквозь высокие тростники. Змея направлялась прямиком к его беззащитному войску!
Кто бы мог подумать, что змея таких размеров может двигаться так стремительно и, мало того, — так бесшумно? Кто бы мог подумать, что животное способно предугадать, что они пойдут вниз по течению и попытаются перейти реку там? Быть может, это было совпадение. Быть может, тварь просто была голодна и преследовала войско на слух.
А быть может, то и впрямь был карфагенский демон, некое древнее
— Берегись! Змея! — крикнул он, первым подняв тревогу, и тут же сотня голосов подхватила его крик: «Змея! Змея!» Конечно, это было неподходящее слово для того кошмара, что обрушился на них! Змея — это что-то мелкое, на что можно нечаянно наступить в транс. На худой конец тут, в Африке, можно было встретить удава, способного задушить своими кольцами козу. Как можно называть змеей» тварь длиной в городскую стену и почти такой же высоты?
Она двигалась со скоростью мысли, со скоростью вздоха, подобная свежеотточенной сверкающей косе, под которой ровными рядами ложатся колосья. Он мельком увидел ее, движущуюся стену среди воздетых копий тростника. Чешуя сверкала на солнце там, где на нее падали солнечные лучи, и тускло блестела в прозрачной тени тростников. Она двигалась неумолимо и безжалостно, скорее как волна или лавина, чем как живое существо, разбрасывая строй людей, форсирующих реку. Некоторых она хватала пастью. Она заглатывала их целиком, и мощные мышцы по бокам глотки перекатывались, давя живые тела. Другие падали в воду, сбитые если не змеиной тушей, то волной, которая расходилась от ее извивающегося тела. Тварь стремительно продвигалась вдоль строя, и взмах гигантского хвоста снова повалил барахтающихся людей, которые пытались либо плыть, либо подняться на ноги.
— Лучники! — крикнул Регул, но их стрелы уже летели в цель, отскакивая от гладкой шкуры змеи либо колеблясь в ней, точно булавки, не в силах пробить могучую броню. Толку от стрел не было, а вреда они принесли немало, ибо змея свернулась петлей. Воздух внезапно наполнился гнилой вонью рептилии: тварь гигантским кнутом заметалась среди людей, барахтающихся в воде. Некоторых она хватала пастью, терзала их и с яростью отшвыривала в сторону изломанные тела. Один из тех, кто был в воде, то ли герой, то ли безумец, а скорее всего, и то и другое, попытался пронзить тварь копьем. Острый наконечник скользнул по чешуе, не причинив вреда. А в следующий миг змея опустила голову, и человек исчез у нее в пасти. Копье отлетело в сторону. Змея судорожно сглотнула — и ее противника не стало. Свистящие вопли резали слух. Змея в гневе схватила и проглотила еще несколько тел.
Регул боролся со своей лошадью. Приученная не бояться битвы, сейчас она встала на дыбы, визжа от ужаса, а когда всадник натянул поводья, она попятилась и закусила удила. Быть может, именно эта борьба привлекла внимание твари? А быть может, дело было лишь в том, что человек на лошади выглядел более крупным существом, чем пехотинцы, тонущие в реке. Как бы то ни было, горящие глаза змеи устремились на Регула, и внезапно она ринулась прямо к нему. Извивающееся тело взбило воду в реке в бурую пену. Змея развернула боком свою огромную голову, разинула пасть, явно собираясь заглотать человека вместе с конем.
Бежать было бесполезно. Змея была слишком проворна, ему было не уйти. Лучше уж остаться и умереть героем, чем бежать, чтобы тебя запомнили как труса. Странно. Даже сейчас Регул отчетливо помнил, что страшно ему не было. Он скорее был слегка удивлен тем, что умрет в битве со змеей, а не с карфагенянами. Он помнил, что у него промелькнула отчетливая мысль о том, что солдаты запомнят его смерть. Меч оказался у него в руке, хотя он не помнил, как успел обнажить его. Глупое оружие для такого боя — но он все-таки прольет кровь, если получится. Змея надвигалась, шипя, звук, от которого лопалось небо и мысли разбегались прочь, звук, бивший в уши и хлеставший по телу.