Воители безмолвия
Шрифт:
Ночь постепенно накрыла просторы вод своим темным одеялом. Поднялся сильный ревущий ветер и хищником заскользил в провалах между водяными валами. Они вздымались, походя на головы огромных разъяренных змей, и с ревом разбивались, окутывая его фонтанами пены. Замерзший Тиксу, который дышал скорее водой, чем воздухом, решил, что пробил его последний час. И в момент краткого прозрения призвал на помощь антру. Он уже знал, что динамическая сила звука жизни наполняла его энергией каждый раз, когда требовалось, особенно в периоды уныния. Благодаря антре, ему, посредственному пловцу, бедному смертному, удалось не утонуть, не умереть от переохлаждения. Тиксу этого не заметил, но звук с самого начала работал
И тогда, деморализованный этим открытием, он решил отказаться от борьбы, уступить колдовскому зову океанских глубин. С невероятным облегчением перестал работать руками и ногами, потерявшими чувствительность от холодных объятий воды. И позволил телу вертикально погрузиться в безмолвное, ледяное чрево океана. Ему никогда не увидеть Афикит, он не познакомится с ней близко, она будет жить без него… Вода была умиротворяющей, как заботливая мать… как обещание счастья, быть может… Сколько времени он, как камень, погружался в его бездонную пасть? Он не знал. Время потеряло свое значение… Все потеряло значение…
И вдруг его подхватил гигантский вихрь. Его ноги натолкнулись на что-то твердое и подвижное. Оранжанин еще не успел понять, что с ним происходит, как его понесло вверх к поверхности океана. Теряя сознание, он ощутил у плеча что-то эластичное, вслепую вскинул руку и ухватился за выступ, напоминающий хрящевой нарост. Давление несущейся навстречу воды заставило разжать руку, но он тут же поймал второй нарост и крепко вцепился в него. У него возникло неясное ощущение, что он попал на подвижный кусок сущи, который поднимался наверх. Тиксу не хватало воздуха. Его ноздри, рот, глотку заливала вода.
Неожиданно для себя он оказался на поверхности океана. Подвижная твердь под ним застыла. Тиксу, который скорчился, охватив нарост, обдавали потоки воды. Он кашлял и отплевывался, пытаясь восстановить дыхание.
Он был не на суше, а лежал на черном сверкающем загривке гигантского морского чудища. На толстой коже виднелось множество круглых отверстий, из которых вырывались фонтаны воды. Над огромным лбом торчал ряд белых острых бивней, разрезавших воду, которая мощными потоками бурлила по обе стороны его плоской головы. На вздутых боках виднелись феноменально большие прозрачные плавники, ударявшие по воде и вздымавшие титанические валы, которые разлетались на мириады недолговечных брызг. Длинный раздвоенный хвост то исчезал, то появлялся среди подвижных водных стен.
Чудовище оставалось на поверхности и неслось вперед, оставляя за собой ровный след, который не сразу стирали разбушевавшееся море и яростный ветер. Лежа на спине животного и не выпуская крепкого эластичного нароста, Тиксу постепенно собрался с силами, хотя на него иногда обрушивались волны. Кожа его превратилась в зудящий панцирь, покрытый ледышками и солью. Ему никак не удавалось согреться. Чудовище ушло от бури и оказалось в зоне затишья, где ревущий ветер превратился в бриз, а волны перестали заливать спину, тихо хлопая по огромным бокам.
Дрожащий, убаюканный качкой, измотанный усталостью Тиксу даже не спросил себя, почему и как это чудовище вырвало его из объятий бури. Он вытянулся на черной коже и уснул. Он несколько раз внезапно просыпался и видел через залепленные солью ресницы, что животное спокойно продолжает свой путь. Бивни рассекали ночь и спокойное море, как нос корабля. Оранжанин долгое время пробыл между сном и реальностью, между небом и водой, потом снова заснул.
Кусачий ночной холод снова вырвал его из неспокойного сна. Он сжался в комок, пытаясь удержать малейшие частицы тепла, но шею, плечи, спину, ягодицы и ноги обдувал холодный ветер. Он обсох, но соль разъедала
Словно догадавшись о муках человека, которого животное несло на себе, оно исторгло из спинных отверстий фонтаны дымящейся жидкости. Вязкий теплый дождь окатил Тиксу, накрыв его плотным эластичным одеялом, мягким панцирем, который отделил его от холодного воздуха.
На горизонте вспыхнули первые проблески утренней зари. Оранжанина разбудил оглушительный грохот. Огромные зеленые акулы вставали на хвосты, с удивительной легкостью вырываясь из объятий океана, и с хриплым ревом перепрыгивали через чудовище. Он понял, хищники жаждали заполучить свою добычу, а добычей был он. Его сердце забилось, он приподнялся и прижался к наросту. Акулы, вначале напуганные размерами чудовища, становились все более агрессивными. Их плавники уже касались черных боков и хвоста. Одна из акул вдруг вырвалась из воды, устремившись в сторону Тиксу. Он успел увидеть белое брюхо и разверстую пасть с тройным рядом острых зубов. Машинально пригнулся, услышал, как рядом с его головой что-то хрястнуло, потом почувствовал тяжелый удар, приглушенный скрип, пронзительные вопли… Он повернул голову и увидел лес двухметровых, острых шипов, которыми ощерился загривок чудовища, – акула накололась на них. Проткнутая насквозь, она теряла кровь, хотя пыталась освободиться и сорваться с острых кольев, яростно колотя головой и хвостом. Но вскоре затихла. Шипы ушли под кожу, и труп соскользнул в черную воду, окрашенную кровью. И тут же остальные акулы, возбужденные запахом и видом крови, набросились на мертвого собрата.
Тиксу восхищался великолепным видом океана Альбарских Фей, который окрашивали розовые персты зари. Волны едва колыхались под дыханием легкого ветерка. Антра снова укрылась в сердце цитадели безмолвия. И оранжанин почти физически ощутил присутствие Афикит. Он попал на ту же планету, что и она, а с помощью этого странного морского млекопитающего, которое несло его на своей спине, ему удалось сохранить жизнь… Голодный, усталый, заключенный в панцирь из вещества, исторгнутого чудовищем, но живой!
Образ сиракузянки нарушил монотонность дня, в течение которого неутомимое чудовище продолжало свой прямолинейный путь. Тиксу спрашивал себя, куда его нес спаситель. Но выбора у него не было, и он считал, что вряд ли его извлекли из глубин, чтобы бросить на произвол судьбы после нескольких тысяч километров плавания. Животное, похоже, обладало разумом и знало, куда стремится. Небо постепенно затянулось серыми облаками, готовыми пролиться дождем. Величественная тишина висела над океаном, ее нарушало только бульканье волн, разрезаемых плавниками чудовища.
Вдруг Тиксу услышал пронзительные крики желтых чаек. Они носились над косяками летучих рыб и, пикируя, ловко выхватывали из воды самых неосторожных. Оранжанин уже готовился увидеть берег Альбарского континента, но горизонт по-прежнему оставался плоским и темно-серым. Он снова скорчился вокруг нароста и заснул.
Когда чудовище внезапно, но осторожно погрузилось в холодную воду, Тиксу потерял контакт с кожей млекопитающего. Он поплыл, стараясь понять, почему вдруг спаситель оставил его. Земли видно не было – вокруг тянулась гладь океана. Панцирь вокруг Тиксу растворился. Он сразу ощутил холод. Искушение отказаться от борьбы вновь охватило его. Он продолжал плыть, но уверенности не ощущал. Ему уже не хотелось сражаться, как это было несколько часов назад. Он исчерпал резервы воли и не желал насиловать свое тело. Поры кожи превратились в открытые раны, терзаемые солью. Желтые чайки образовали над ним кричащее шафрановое облако.