Вокруг да около, заметки Сокола
Шрифт:
А вечером он молча и без каких-либо напоминаний собрал сумку на завтра в школу.
Похоже, что переговоры с его внутренними террористами таки увенчались успехом.
История сто двадцать восьмая. Про мышление
Андрей в своём первом классе стремительно двигается по научной стезе – его всё время выдвигают на олимпиады.
Сегодня в машине по дороге в школу Игорь сказал, что Андрей, если не победит, обязательно будет плакать.
Я как-то сразу встрепенулась, потому как олимпиада – это всё что угодно, но точно не
Игорь подумал и молвил:
– Я однажды пошёл на олимпиаду, чтобы прогулять «Окружающий мир». Сильно уж тема была неинтересная. Немного пописал и пошёл домой… И вообще, там невозможно выиграть, это просто везение.
Иные советы лучше бы не давать…
Я, в свою очередь, возразила, что выигрывают не боги, а люди, которые ходят с нами по одним и тем же улицам. Просто у них чуть-чуть больше таланта и терпения.
Вчера Игорь сделал перестановку на кухне – двинул стол к окну. Потому что «он художник, он так видит». Теперь за трапезой мы сидим как олени, лицом во двор, а кто-то один наполовину в холодильнике. Если смотреть со стороны улицы, получается картина XVIII века «Барыня пьёт чай». После того как стол совершил разворот, я постоянно теряю на нём соль и сахар.
Я ела свой ужин и делала «большие глаза» мужу. Он шёпотом отвечал, что скоро всё пройдёт. Вот прошла же еловая ветка, которую Игорь припёр с помойки после нового года, фигурно обрезал и поставил в вазу. Правда, она «проходила» недели две. Сначала везде осыпалась, потом засохла. А потом уже переехала в помойку. Повторно.
Н-дя… Не у каждой еловой ветви такая полная приключений судьба…
А ещё Игоря выдвинули на конкурс по домре. Платный и дорогой. Мне скинули видео репетиций. Утром я пила чай, злилась, что в очередной раз не вижу на креативно развёрнутом столе сахар, и смотрела ролик. И скажу вам: если в раю и правда играет музыка, то это была именно она.
Игорь возразил, что слажал ноты тут и тут, потому что мало тренировался. Я не знаю, честно. У меня, вероятно, нет каких-то рецепторов в мозгу, чтобы оценить перфоманс со столом, инсталляцию в виде сушёной еловой ветви или ровное исполнение мелодии.
Но я учусь каждый день.
По крайней мере, пытаюсь.
История сто двадцать седьмая. Про простые радости
Дети рассыпали чечевицу. Такую, знаете, мелкую зелёную. Потом собрали. А у нас кухня зелёная. Прямо цвета чечевицы. Я теперь ещё пару месяцев буду встречать её везде.
И ещё рабочая смена такая была тяжёлая, когда пришло всё, что только можно и даже нельзя.
И я занималась делами на кухне и перебирала эти случаи, как зёрна.
Зерно за чайником.
«Метастатические лимфоузлы около аорты».
Зерно у плиты.
«Замершая беременность».
Ногой нашла парочку штук.
«Женщина хочет третьего ребёнка, и другая, которая тоже хочет и зачем-то снимала исследование на телефон (я не знаю, зачем, но, впрочем, мне не жалко)».
Зерно в водяном фильтре. Это самое трешовое, потому что ты его там совсем не ждёшь.
«Девочка, прооперированная после осложнения сальмонеллёза (сальмонеллёза,
Я выгребала эти зёрна отовсюду, но их ещё останется прилично.
И я подумала: «Какого чёрта?! Пусть будет суп!»
Потом я колдовала над варевом и думала о простых радостях. Зёрна всё ещё встречались в процессе, я просто бросала их в котёл к прочим мыслишкам и помешивала, помешивала…
Получилось маленькое волшебство, приправленное имбирём, кардамоном и личным спокойствием.
Простые радости – самые верные.
История сто двадцать шестая. Самый короткий пост в этом году
Спустя сутки Игорь позвонил из лагеря и шёпотом сообщил:
– Мама, я так устал следить за Андреем…
– А ты можешь не следить? Ну… Может, пусть он будет сам, без твоего пригляда?
Игорь вздохнул как-то по-взрослому и после небольшой паузы ответил:
– Могу. Но всё-таки лучше послежу.
Похоже, кто-то внезапно познал радость и ловушку материнства…
История сто двадцать пятая. Про задачу по географии
Дано:
* ребёнок почти 12 лет, одна штука, явно не глупый, творческий;
* мать, одна штука, уставшая с работы, амбициозная;
* отец, одна штука, который любит и мать, и дитя в равной степени;
* задание по географии.
А теперь вопрос: как померить расстояние на карте и сохранить нервную систему в здравии?
Короче, я психанула, потому что Игорь не сделал всратую географию. Позвала отца. Они сели. А там дел – ну на 10 минут. Масштаб карты известен. Надо померить циркулем расстояние в сантиметрах и умножить. Справится даже малыш. Я в тот момент так думала.
Сын сделал. Батя проверил.
А дальше у меня взыграла какая-то смутная интуиция. Я решила только взглянуть. И нашла ошибку в расчётах. Ну окей, бывает. Пересчитали. А интуиция мне всё шептала и шептала. Я предложила перепроверить расстояние линейкой. И оно не совпало, вот те крест. Скрепя сердца, переделали. А интуиция всё роптала: «Лена, Лена, Лена…» Тогда я открыла дневник, и оказалось, что расстояние следовало померить между абсолютно другими городами. Все по очереди поэмоционировали, кто-то поревел, кто-то поматерился, переписали и гордо принесли мне. А мы с интуицией к вечеру чё-то так устали уже. Я подумала, что просто взгляну. Ну, краем, млять, зрачка. Кусочком хрусталика зыркну. Короче, оказалось, они опять померили какие-то не те города. Почему – не знаю.
Такая вот фигня.
Семья с атрофированной географичностью. Что-то врождённое, наверное. И точно не лечится.
Я сказала, что они олени. Интуиция и вовсе почти застрелилась. Вырвали лист. Перемерили, переписали.
Я сидела и думала, что это дитя явно неглупое. Вот 100 %. Он готовит еду, вырезает витые ножи из дерева, рисует как боженька, лучше прочих играет на домре, шарит в английском. Что там за проблема с этой географией? На прошлой неделе мне даже пришлось научиться мерить азимуты. Я теперь построю азимут из любой *опы в светлое будущее.