Вокруг королевства и вдоль империи
Шрифт:
Мостовая Гигантов оказалась поразительным комплексом утесов, среди которых есть окаменевшие протуберанцы, нерукотворные колонны и вертикальные скалы в форме органных труб. У каждой расщелины, валуна и силуэта имеется свое вычурное имя. Это массивное престранное образование на берегу моря возникло при остывании лавы в вулканический период, когда эта часть Ирландии являла собой горячее месиво. Вдоль Мостовой Гигантов я прошел дважды — прогулялся до замка Дансеверик и обратно. О замке пишут так: «здесь когда-то жил человек, лицезревший Распятие Господа Нашего Иисуса Христа» (по легенде, то был ирландский
На базальтовых утесах попадалось множество галок и черных слизней; в семь вечера сквозь тучи пробилось солнце, величественное, как на рассвете, и протянуло по морю розовые полосы. Тишина была почти абсолютная. Ветер угомонился. Ни насекомых, ни автомобилей, ни самолетов — только на вершине соседнего холма блеяли пасущиеся овцы. Заливы и бухты кишели чайками и глупышами, нырявшими в воду за добычей, но обрывистые берега были столь высоки, что птичьи крики не выплескивались вовне. На недвижной глади моря сверкали солнечные блики, а на западе, за Инишовен-Хед я смог различить голубые кручи Крокнасмуга. Нет, ради того, чтобы взглянуть на Мостовую Гигантов, добираться до нее стоило:
Туристов она приманивала уже несколько сотен лет. Все путешественники, посещавшие Британию, приезжали сюда, чтобы составить собственное мнение о Мостовой. Как упомянул мистер Эммет, к ней были проложены трамвайные линии. Но Беспорядки покончили с туризмом, и ныне берег вновь обрел суровый первозданный вид: вместо череды шумных магазинов — всего один лоток с открытками.
Этот ландшафт сформировал сознание ирландцев и повлиял на ирландские верования. При виде этих утесов легко поверить в великанов. А теперь, когда люди боятся путешествовать, пустынность вновь придала пейзажу монументальный вид.
В языческой Ирландии кромлехи считались могилами гигантов; люди пристально всматривались в пейзаж, никогда не считая его нейтральным, непременно находя в нем либо причину для беспокойства, либо повод воспрянуть духом. Неподалеку от этих мест есть пещеры, где когда-то жили троглодиты. Я пришел к мысли, что нынешнее запустение каким-то загадочным образом вновь придает ландшафту значимость. Наступили времена, когда ирландцам вернули их самобытность и возродили свойственные им страхи, ибо как можно стоять посреди всей этой красоты, устремленной к небесам, и не почувствовать себя букашкой?
ЭННИСКИЛЛЕН — ГОРОД БУДУЩЕГО
«Когда-нибудь так станут выглядеть все крупные города», — сказал я себе в Белфасте, а потом в Дерри, а потом и здесь, в Эннискиллене. Центр представлял собой «режимную зону» с входом и выходом в определенных точках. Все автомобили и всех людей досматривали — искали оружие и взрывчатку. Строгая охрана означала, что, в режимной зоне жизнь текла вполне мирно, а здания в основном были невредимы. Можно было контролировать транспортные потоки и даже не допускать внутрь слишком много народу. Логично, что однажды эту систему приспособят для городов, которыми совершенно невозможно управлять никакими иными средствами. Легко вообразить остров Манхэттен в виде
В режимной зоне Эннискиллена полагалось, чтобы в каждом припаркованном автомобиле сидел, как минимум, один человек. Если автомобиль оставляли пустым или отходили от него, звучала сирена, и в центре города проводилась эвакуация. Если водителя находили, то накладывали кругленький штраф, если же никто не предъявлял прав на машину, ей занимались саперы. Благодаря этой системе число взрывов автомобилей в Эннискиллене — а он, кстати, всего в десяти милях от границы — значительно уменьшилось. Последний заминированный автомобиль грохнул два года тому назад. Лучший отрезок Черч-стрит разнесло вдребезги, но военные называли свою промашку простительной. Со стороны казалось, что в заминированной машине сидит человек; разве ж отличишь ольстерца от манекена?
Уилли Маккомиски, назвавший себя «фруктовщиком», сказал мне, что в последнее время в Эннискиллене все тихо — никаких взрывов, поджогов почти не бывает, разве что пару машин обстреляли:
— Понимаете, они ведь что делают — идут на фермы близ границы, которые на отшибе. Хватают фермера, и к стенке, и расстреливают.
Говорил он с каким-то бесстрастным видом, описывая, как мужчин иногда убивают на глазах у семьи — жены и детей.
Я спросил его, что он об этом думает.
Он произнес тем же ровным голосом:
— Ну, так даже с собакой нельзя обходиться.
— Так какого вы мнения об этих боевиках?
— Я их ненавижу, — сказал он.
И заулыбался. Какие нелепые вопросы, а? Он застеснялся, что приходится констатировать очевидное. Здесь такое отношение само собой разумелось. Он сказал:
— Здесь у нас восемьдесят процентов британцев. К чему нам союз с Южной Ирландией? У протестантов не будет никаких перспектив. Работать не возьмут.
Значит, Маккомиски протестант; вот что он хочет подчеркнуть.
— Правда, не думаю, что ИРА теперь хочет союза. Они сами не знают, чего хотят.
Из Эннискиллена я дошел пешком до Аппер-Лоух-Эрн, одного из двух огромных озер в графстве Ферманах. Пока я шагал, выглянуло солнце, и встречный молочник сказал: «Погода нас милует». На этих деревенских дорогах царила полная тишина — только ворона порой каркнет и угомонится. Близ деревни Белланалек мне попалась гостиница. Зеленый лес, озеро, все озарено солнцем. Оказалось, в гостинице было шестьдесят номеров. Я думал, что живу там один, но на следующий день за завтраком увидел двоих французов в резиновых бахилах — на рыбалку приехали.
— Мне надо вас проверить насчет бомб, — сказала Элис, горничная.
Она пошла со мной в номер и нервно заглянула в мой рюкзак.
— Как бомбы выглядят, я толком не знаю, — пояснила она.
— Здесь вы ни одной не найдете, — сказал я. — Только старая одежда…
— И книги, — сказала она. — И письма.
— Писем со взрывчаткой нету.
Она сказала:
— Я все равно обязана проверять.
Я вышел прогуляться. То была настоящая глушь. Два озера тянулись на полграфства, и туристы неделями катались по ним на катерах с крытыми каютами. В основном то были немцы. Англичане теперь сюда на отдых не ездят.