Вокруг крючка
Шрифт:
— Подумаешь, беда! — миролюбиво замычал Петр Степанович. — Дело не медведь. А у Василия Горыныча заботы всегда хватает. Товарищ высокоответственный и притом крупный общественник. Ни одного собрания не пропустит.
— Да уж горлопан! — в тон продолжал Семен Петрович. — Это точно. Ему бы только вылезти, а уж шуму наделает. «Как работаете? Вы по старинке! Все у вас этот, тьфу., как его? Архаизм, что ли? Перековываться надо. Искать новые пути!..» А сам с десятой базы две машины пиленого леса для дачи вывез. Я-то знаю! Вот тебе и новые
И Семен Петрович, повернувшись, неосмотрительно сплюнул против ветра.
— А все ж таки рыбачок он, — не сдаваясь, сказал Петр Степанович. — Родственная душа!
— Что такому родственнику не рыбачить? Машина не нанятая! Сядет, бывало, да закатится под самый Калинин.
— Наверно, и нынче выехал! — вздохнул Петр Степанович. — На своей прикрепленной. Большое все-таки удобство!
— Отстаешь от событий, братец ты мой, — с ноткой гражданского сладострастия в голосе перебил его Семен Петрович. — Нынче прикрепляют, да не ко всякому. Неужто газет не читаешь?.. Отъездился твой благодетель.
— Я так думаю, должна произойти из этого случая какая-либо разрядка, — несколько недоуменно загудел Петр Степанович, заслушав едкую информацию об ограничении мякинниковских прерогативов. — От излишеств, конечно, можно человека отучить, а вот от рыбалки — ни-ни! Как говорится, история не знает примеров. А вот что Василий Горыныч из любого положения выход изыщет — это точно! Светлая голова!
И неизвестно, куда бы дальше повернул разговор, как вдруг замечаем — повисла у нас на хвосте машина. Автобус и с черной полосой вокруг кузова.
— К счастью! — заметил Петр Степанович и голову вбок отворотил. — Не иначе, сегодня ершом обловимся.
А Семен Петрович, как оказалось, с вечера маринованный огурчик съел. Нежинский, с пупырышками. Все думал, как-нибудь обойдется. А не обошлось. И взыграла у него с того огурчика печень.
— Тебе, — кричит, — стыдно так высказываться! Местком еще, а сам в приметы веришь. Слабо, видно, у тебя поставлена антирелигиозная пропаганда. А порешь, между прочим, ерунду… Уж если на то пошло, каждому известно — покойника повстречать к большим неприятностям… Как вот я чувствовал, что ничего нынче не поймаем!
И пошел и пошел! Пока его кашель не забил. А потом закурил и говорит дальше:
— А сейчас очень поучительно было бы выяснить, от чего данный товарищ отдал концы? Могло случиться — на рыбалке простыл, и вот теперь такие неприятности!
Здесь-то он и зацепил Петра Степановича за живое. Как тот зашумит:
— Да ну тебя к свиньям! Ты давай меняй пластинку! Люди на отдых поехали, а он, эвона, нашел, о чем толковать!
Семен же Петрович линию свою продолжает:
— Любопытно, — говорит, — знать, не снижаются ли в нынешнем сезоне цены на похоронные принадлежности? Снизили же, например, на пылесосы.
— Не знаю, — отвечает Петр Степанович. — Не приценялся!
—
Тут Петр Степанович поворотился и давай сверху по кабине кулачищем лупить. Знак дает водителю, чтобы остановился.
Ну, притормозил водитель. И голову в окошко высунул.
— В чем, — спрашивает, дело?
— А в том, — орет Петр Степанович, — что либо этого бородатого шамана высаживай, — показывает на Семена Петровича, — либо пусть та машина с глаз скроется. У меня нервы тоже не железные!
Тут мы водителю причину объяснили, после чего и он свой голос подал.
— Ладно, — говорит, — пускай она подальше уедет по своим надобностям. И хотя, конечно, все там будем, но некоторым туда, может быть, еще рановато. Вот у меня, к примеру, бочкотара из Клина еще не вывезена.
Так и умяли мы конфликт и вскоре подъехали к городу Солнечногорску. Свернули с шоссе направо и спустились в низинку. Дальше дорога кончилась. Впрочем, до озера уже рукой подать.
И вдруг наперерез нам катит та самая. С черной полосой. И неподалеку встала… Что за наваждение?!
— Вот, — говорит Семен Петрович. — Судьбы все равно не минуешь. Разве нынче будет ловля?
А тем временем вылезает их водитель и направляется к задним дверям. Открывает и кричит провожающим.
— Приехали! Ну-ка, вываливайтесь! И чтобы у меня без задержки!
Что ни дальше, то больше! Неужели, думаем, нализался человек? Наглость какая! Люди горем убитые, а он еще издевается!
— Где я этот голос слыхал? — спрашивает вдруг Петр Степанович. — Какие-то очень знакомые интонации…
Между тем народа из машины вылезает куча. Но все на обычных провожающих не очень похожие — кричат, прыгают.
Пригляделись мы поближе, да так и ахнули. Батюшки! Это, оказывается, совсем и не провожающие, а, как и мы, рыбачки. С пешнями и ящиками. И все, представьте, из нашего министерства. Рыболовная секция в полном составе. А за водителя у них сам товарищ Мякинников. Василий Горыныч.
А дальше, видим, Валерка к нам бежит. Щеки румяные, глаза сияют, зубы блестят. Сразу понятно, что очень паренек обрадовался. И прямо к Семену Петровичу. А сам во все горло хохочет.
— Вот, — кричит, — дядя Сеня, какая удача! Встретились! А я мотыля достал самого крупного. Часа два вчера в очереди выстоял. Теперь не заботьтесь — на всех хватит! Я к сбору-то всего на двадцать минут опоздал. Будильник заело!
У Семена же Петровича давно очки потные. А Валерка дальше трещит:
— Это меня какие-то рыбаки подвезли. У них кружок рыболовный — каждый выходной выезжают. А машину они с обкатки взяли. Она новая, никого еще не возила. Нас первых.
И хохочет пуще прежнего: