Вокруг Света 1996 №07
Шрифт:
Ночью прибыла новая партия. Каринта раздраженно заметила, что кто-то из новеньких установил свою палатку-купол на тропе к отхожему месту. Она со злостью смотрела на нее, и в этот миг палатка дрогнула, как яйцо, из которого проклевывается птенец, и из нее выполз мужчина. Что-то — возможно, спальный мешок — уцепилось за его ногу. Он стряхнул его и выпрямился. Затем пробежал пальцами по гриве волос, напрасно пытаясь пригладить их, заметил ее взгляд и улыбнулся.
Впервые Каринта и Стив испытали близость на плоской скале под лучами солнца, высоко над долиной. Она забралась
Стив отметил их «переселение» в одну палатку маленьким ритуалом, и это было очень характерно для него. Позволив ей выбрать свою сторону палатки, он уселся на пол, скрестив ноги, и покормил ее, а затем настоял, чтобы она покормила его. Она рассмеялась и измазала ему кашей все лицо. После этого он вручил ей крошечный амулет с голубым глазом внутри, якобы отвращающим «дурной глаз». Амулет и сейчас висел возле кровати, непрерывно подмигивая ей.
Она отвернулась от амулета и выкатилась из постели. Стив был частью ее прошлого. Большой и доброй частью, но все же — частью прошлого. Они понимали это. Они оба.
Пространство, отведенное под ее жилье и заключенное в капсулу, располагалось на месте прежнего подвала. Использованное топливо отводилось по сверхпроводимым трубам для захоронения в нескольких кварталах отсюда. Изредка она все еще поднималась в дом, но наверху было небезопасно, несмотря на военную защиту, предоставленную жилищам по соседству, причем Столп был менее опасен, чем люди. Стены не раз дырявили выстрелы, но Каринта накладывала заплаты и герметизировала их, стараясь поддерживать приличный вид своего дома.
Не было смысла думать о Стиве. Лучше думать об Арнольде, если уж вообще о ком-то думать. В этой квартире ничто не напоминало о ее втором муже, а они были женаты пять лет. Он уговорил ее отправиться в бескрайние поля Айовы и вести кочевую военную жизнь. Выжить там означало «вытряхивать урожай» из фермеров, а не только воевать со Столпом. Она помнила, как в прохладные дни ранней осени сидела за пулеметом боевой машины и следила за теми, кто выкачивал рожь из хранилища, окруженного башенными орудиями, а вокруг стояли фермеры, и в глазах их горели страх и ненависть. Высоко над головами они поднимали детей, чтобы те с ранних лет осознали всю несправедливость фермерской судьбы. Они тоже были вооружены и защищались, но это не спасло их.
Арнольд нашел слабое место в их обороне и, переправившись через реку, атаковал с тыла. Это была операция, которая при других обстоятельствах и в иные времена принесла бы ему медаль.
Она часто ссорилась с Арнольдом из-за бессмыслицы безжалостных грабительских будней. А также из-за того, что она отказалась выносить еще одного, позднего ребенка от него. Это была постоянная тяжкая борьба, которую Арнольд считал полезной мозговой нагрузкой.
Он был большим и крепким мужчиной, устойчивым, как скала, и неукротимым в своих стремлениях. Он погиб в Висконсине, возле популярных у туристов развалин Делл. Убит, как ей сказали, солдатами Столпа. Возможно. Но она подозревала, что засевшая в его широкой груди пуля была выпущена из оружия
В отличие от Дэниэла, ее первого мужа. Его образ всплывал только поздней ночью и довольно редко — днем, он стоял над неподвижной фигурой их мертвой дочери Селены. Это казалось странным — ведь он никогда не видел Селену мертвой и даже ни разу не заговорил о ней после того дня. По-другому она никогда не думала о нем. По крайней мере, сознательно...
В воздухе задрожал сигнал тревоги: на улице появился чужой. Пожалуй, он был слишком неуклюж — приборы не определили ни единого источника помех, а шаги были слышны даже без помощи звуковых датчиков.
Щелкнув, включились изображения окружающих улиц. И вот из-за угла появилась одинокая фигура человека, шагающего так, словно нет ни войны, ни замерзшего города, ни батареи защитных орудий, наведенных в точку нахождения фигуры.
Взмахом руки Стив Хардт стянул с головы капюшон, и пар его дыхания заклубился у губ, как дым сигареты.
Она моргнула, и экраны расплылись перед глазами. Черт побери! Она провела тыльной стороной ладони по глазам. Стив подошел к парадному входу и помедлил, оглянувшись на серый рассвет в конце улицы.
— Стив! — Она вскочила на ноги. Он, разумеется, не мог услышать ее через многометровую толщу оболочки и бетона и подошел к этой бесполезной двери, чтобы постучать давно исчезнувшей латунной колотушкой. — Я иду, Стив, черт тебя побери.
Она пробралась через туннель, параллельный старой сточной трубе, открыла люк и выбралась на противоположном конце улицы. Он все еще стоял на крыльце, разглядывая дом. Точь-в-точь как в день своего отлета. Снежно-белый, заново выкрашенный... Фасад был однажды взорван, пришлось заменить дверь, но она так и не смогла найти латунную колотушку в форме львиной головы.
— Сюда, — позвала она. Ее голос пронесся над молчаливой улицей.
Он повернулся и долго смотрел на нее.
— Каринта. — Он подошел к ней. — Как поживаешь? — Голос звучал весело, как будто замерзшая улица была длинной белой скатертью на ресторанном столе.
Он не изменился: редеющие рыжеватые волосы, бледно-голубые глаза, большие уши, длинный подбородок. Невероятно юный, словно ее собственный сын.
— Пропади ты пропадом, Стив, — пробормотала она сквозь слезы. — Пропади пропадом. Ты обещал, что мы не встретимся.
— Я солгал.
Перед его приходом Каринта передвинула вещи с места на место, чтобы хоть чем-то занять себя.
Стив следил за энергичной женщиной с седым ежиком волос, хлопочущей на кухне. Ей было неловко смотреть на него, и она бросала взгляды украдкой. Он притворился, что не замечает этого и заинтересовался рисунком плиток на стене.
— Почему ты смотришь на меня? — спросила она, стоя спиной к нему.
— Потому что я не видел тебя так давно, — ответил он.
— И что ты теперь видишь? — В ее голосе слышался вызов.