Вокруг света за 280$
Шрифт:
Вокруг тянулась безбрежная заснеженная степь. С каждым шагом я все дальше уходил от жилья, и мне все больше и больше хотелось повернуть назад. Посреди бескрайней пустоты я чувствовал себя очень неуютно. И тут, совсем некстати, вспомнилось, как путешественник Юрий Рерих, побывавший в этих местах в тридцатые годы XX века, писал о живущих здесь одичавших собаках. Однажды ночью они напали на караульного. С помощью ружья и сабли ему удалось убить несколько псов, но оставшиеся лишь рассвирепели и разорвали здорового крепкого мужика на куски.
Когда я уже совсем решился повернуть назад в Сухэ-Батор, вдалеке показался одинокий огонек. Он вселил надежду и придал новые силы. Подойдя немного поближе, я разглядел, что это светилось оконце маленького глинобитного домика, служившего блокпостом монгольской дорожной полиции.
Скучавший в одиночестве полицейский принял меня радушно — как своего личного гостя. Он сразу же предложил горячего чая и вареной баранины. А узнав, что я путешественник из России, показал на свободную кровать.
— Оставайся на ночь.
Я стал отказываться.
— Кровь из носу, но утром мне нужно быть в Улан-Баторе. Вот сейчас немного отдохну и пойду наружу голосовать.
— Зачем тебе ночью торчать на морозе, — он вышел, поставил знак «стоп» и вернулся назад. — Сиди спокойно. Теперь водители сами будут останавливаться и заходить отмечаться.
Голосовал я с комфортом: прислонившись к жарко натопленной печке с пиалой горячего чая в руке, смотрел по телевизору французскую кинокомедию на монгольском языке. Время от времени на пост заходили водители. Но все, как сговорившись, ехали в Сухэ-Батор.
Часа через два такого автостопа я уехал в «Жигулях» до Дархана. По дороге пытался женщине-водителю и ее сыну-подростку объяснить, почему принято подвозить попутчиков на попутных машинах. Но безуспешно. Они не понимали самой сущности явления. Хотя об оплате даже не заикались, но, видимо, исключительно потому, что я попал к ним по протекции полицейского.
В Дархан мы приехали очень поздним вечером. На автостоп надежды уже не было. Обстановка на железнодорожном вокзале была как в какой-нибудь российской глубинке. На скамейках спали бомжи; к закрытому окошку билетной кассы тянулась длинная очередь. Примерно посредине в ней стоял высокий парень в очках. Хорцог, как и все мало-мальски образованные монголы, говорил по-русски.
— Примерно через два часа в Улан-Батор пойдет поезд. В этой кассе будут продавать на него билеты.
Мне не пришлось становиться в самый конец очереди. Хорцог купил билет и для меня. И вообще он взял надо мной шефство. И это оказалось очень даже кстати. Когда на перрон подали пустой состав, пассажиры сразу же рванули к дверям. В наш общий вагон пыталось проникнуть человек двадцать, причем одновременно! Картина была, как в старых фильмах о Гражданской войне. Люди с огромными мешками и котомками карабкались друг другу по головам.
Я пропустил Хорцога вперед, и он оправдал мое доверие,
Поезд пришел в Улан-Батор рано утром, и к девяти часам утра я был уже у дверей консульского отдела китайского посольства. Там, как мне и говорили в Москве, визы оформляют без приглашения и всего за 30$.
Улан-Батор раскинулся между высокими горными хребтами в долине реки Тола на высоте полутора тысяч метров. Склоны к югу от города заросли хвойным лесом, а на севере видны одни камни: ни кустика, ни травинки. Но именно там почему-то и строятся новые городские кварталы. Хотя зародился город внизу, на берегу реки с кристально чистой водой.
Центр застроен сталинскими домами, на окраинах можно увидеть типичные российские спальные микрорайоны, застроенные панельными высотками. А вокруг хаотично разбросаны войлочные юрты. Из труб буржуек идет удушливый дым от сжигаемого навоза, отчего в воздухе висит неповторимый аромат.
Когда стемнело и стало быстро холодать, я озаботился поисками ночлега. Пройдя по гостиницам, выяснил, что иностранцы должны платить в несколько раз больше, чем местные жители, — от 10$ за ночь. Из опроса прохожих выяснилось, что частники предлагают туристам койкоместа в своих квартирах всего за 3–5$. Искать же их лучше всего у железнодорожного вокзала. Туда я и отправился.
На привокзальной площади мужчина с пухлым портфелем ловил такси. Он, оказалось, не только свободно говорил по-русски, но и учился в Москве в Институте народного хозяйства им. Г. В. Плеханова.
— Я не знаю, где найти частников, сдающих квартиры за деньги. Но одну ночь можно переночевать и у меня, причем бесплатно.
Так я попал к Шагдару Дашнаму. Он с женой, сыном и дочерью жил в большой четырехкомнатной квартире в одном из новых высотных домов. Хотя в семье все говорят по-русски, порядки дома — монгольские. В то время как я с Шагдаром и его сыном сидел за столом и смотрел по телевизору передачи из Москвы, его жена и дочь проводили вечер на кухне, появляясь в нашем поле зрения только для того, чтобы принести новые кушанья или забрать пустые тарелки.
Гостеприимный хозяин предложил мне позвонить в Москву. Так я узнал, что мои попутчики живут в студенческом общежитии местного филиала Плехановского института народного хозяйства, и на следующий день к ним присоединился.
Официально общежитие было закрыто на ремонт: паркет сорван, многие внутренние перегородки разрушены, двери сняты с петель. Но в кранах была холодная вода, а в батареях — горячая, да и свет не отключали. И все двухэтажное здание было предоставлено в наше полное распоряжение.