Вокруг времени
Шрифт:
– Просто, я сам очень одинокий человек, и захотел поделиться с вами, переживаниями, простите меня, за мою ужасную грубость и неучтивость.
– Всё хорошо. Вы назвали мне своё имя и фамилию, меня зовут Викторина Рузвельд. Мы можем перейти, на более неформальное общения, я ведь не так благородна, как вы, наверно вы выросли в очень образованной семье?
– Да я вырос в семье старых благородных порядков, мы можем начать нашу прогулку – Сато протягивает руку Викторини, она с легкой дрожью вцепляется него ногтями, будто ни когда не держала руку мужчины. Сато же легким жестом перехватил её, захватив её талию и прижав к себе её стан, глаза Викторини пылали, Рьюти понимал это, она была уже на крючке, её стан весь дрожал. Сато будто волочил её, ноги Викторини заплетались, она словно была пьяна. Сато начала вести диалог, который описывать здесь полностью абсолютно не нужно, его мягкий голос пленил её. Сато и Викторини приближались к реке, они уже обошли всю деревню. Величественная река плавно извивается, пересекая живописные ландшафты. Её кристально чистые воды, переливающиеся на солнце всеми оттенками синего и зеленого, манят к себе своей завораживающей красотой. По берегам реки раскинулись пышные леса, в которых прячутся многочисленные виды птиц и зверей. Ивы и ольха склоняют свои ветви, будто пытаясь коснуться гладкой поверхности реки. Местами высокие скалистые обрывы нависают над водой, отражаясь
– Викторини, мы можем пойти искупаться, я очень люблю воду и обожаю плавать, ты согласна?
– Да…– короткое да Викторини означала для Сато только одно, она уже была полностью под его властью, ведь не один нормальный человек не пойдёт плавать в такую холодную погоду, можно было легко заболеть. Только человек наполненный безумной любовью был способен на такое.
Река была холодной, крепкий холод. Течение была сильной, Сато пришлось держать Викторини за руку, чтобы её не унесло рекой. Деревья склонялись над водой, очень приятной ощущения падающей листвы – бархат. Сато не чувствовал, холода, возможно его тело меняет богоподобная стрела, стрела времени. Скай наблюдал за всем этим, его выражения лица было сухим, по нему было видно, что ему абсолютно безразлично, но если смотреть долго, то в его глазах виднелась надежда, какая? Непонятно. Губы Викторини начинали синеть, её тело покрылось мурашками, и Сато пришлось практически силой её выводить из воды. Кожа мужчины источает тепло и мягкость, словно она излучает внутреннюю жизненную силу. Прикосновение к ней вызывает ощущение уюта и защищенности. Крепкие мышцы под поверхностью кожи создают приятное чувство мощи и надежности. Широкие плечи и сильные руки дарят ощущение безопасности, в то время как плавные линии тела создают гармоничный, атлетичный образ. Движения мужчины текучие и уверенные, отражая его физическую грацию и внутреннюю энергию. Взгляд его глаз излучает тепло, а выражение лица – спокойствие и умиротворение. Его присутствие наполняет пространство вокруг ощущением комфорта и защищенности. В целом, тело этого мужчины источает естественное, обволакивающее тепло, передавая чувство надежности и умиротворения. Оно притягивает и вызывает желание прикоснуться, раствориться в этом сильном, но в то же время чувственном образ. Он менялся, проклятие или дар? Не известно. Он излучай тепло, и это не было метафорой. Солнце ещё не успела сесть, и кожа Сато, казалась медной, солнце отражалась, делая его новой звездой этого мира. Обняв Викторини, он шел, полностью уверенный в завершении своего плана. На встречу паре вышли родители девушки, родитель. Перед нами стоит сгорбленный, но крепкий мужчина преклонных лет. Морщинистое лицо, обветренное и загорелое, несет на себе отпечаток тяжелой крестьянской жизни. Глубокие складки вокруг глаз и рта свидетельствуют о многих годах упорного труда под палящим солнцем. Его руки огрубели и покрылись мозолями от долгих лет работы с землей. Пальцы, сильные и мозолистые, хранят память о бесчисленных часах, проведенных за управлением плугом или косой. Широкие плечи и массивная фигура говорят о железной воле и недюжинной физической выносливости. Одет он в простую, но крепкую одежду – грубые брюки, заправленные в высокие сапоги, и рубаху, выцветшую от времени. На голове – широкополая шляпа, защищавшая его от солнца на протяжении десятилетий. Взгляд этого старого крестьянина излучает спокойную мудрость, приобретенную ценой упорного труда и невзгод. В его глазах читается суровая решимость, закаленная годами борьбы с непокорной землей. Он словно воплощение самой сущности традиционного немецкого крестьянства. Весь его облик источает ощущение неподдельной, грубоватой силы, выкованной тяжелой жизнью на земле. Это образ человека, чей жизненный путь неразрывно связан с бескрайними немецкими просторами и вековыми традициями сельского уклада. Старик подошел, и крепким движение перехватил, дремлющие Викторини, с рук Сато.
– Господин офицер, вы очень добры к Вик, она росла без материи, у неё не было особо детство, я хочу, что бы позаботились о ней как следует и обвенчались как можно скорее. Моё имя Алмерих, я тут живу, очень давно, и у нас есть хороший дом, я вас приглашаю завтра вас на обед. – он говорил с легкой отдышкой, видимо из-за старости.
– Ох, вы очень добры, я конечно приду и на ужине сделаю предложения и мы будем жить как в старой японской сказке…
– Это очень хорошо, офицер… Старки хотел, что-то сказал, но забыл, запутался и быстро покинул Сато.
Представьте себе ясную лунную ночь. Безоблачное небо усеяно мириадами сверкающих звезд, мерцающих в бескрайней вселенной. Величественная луна господствует над ночным пейзажем, заливая все вокруг своим серебристым сиянием. Лунный диск, бледный и таинственный, возвышается высоко над землей, озаряя окружающее пространство мягким, завораживающим светом. Его отражение дрожит и переливается на спокойной поверхности озер и рек, создавая ощущение некоего параллельного мира, расположенного в водной глубине. Тени, отбрасываемые лунным светом, ложатся причудливыми узорами на землю, очерчивая силуэты деревьев и строений. Весь пейзаж приобретает загадочное, почти фантастическое очарование, будто бы погружаясь в некую сказочную реальность. Воздух ночи кажется необычайно чистым и свежим, наполненным трепетным трепетом тишины. Лишь изредка нарушаемой стрекотом сверчков или отдаленным завыванием ночного зверя. В этой лунной ночи чувствуется нечто величественное и одновременно умиротворяющее. Ее таинственная красота словно завораживает и очаровывает, погружая наблюдателя в состояние глубокого, медитативного спокойствия. Такова была ночь, спокойная. Перед Сато представилась странная картина, в десяти метрах находился человек.
Сидящий перед нами мужчина буквально излучает ощущение тревоги и угрозы. Его широкие плечи сгорблены, словно бы он пытается сжаться, стать меньше, скрыться от пристального взгляда. Однако в этой позе есть и намек на подавленную ярость, готовую прорваться наружу. Лицо мужчины, скрытое в тени, кажется жестким и неприступным. Лишь отблески света выхватывают из мрака хищный изгиб бровей и тонких губ, придавая ему сходство с хищным зверем, замершим в ожидании добычи. Беспощадный, пронизывающий взгляд исподлобья заставляет зрителя невольно ежиться от волны холодного ужаса. Его руки, огрубевшие и покрытые шрамами, сжаты в кулаки, выдавая напряжение
– Ты должен остановиться, хотя я так считаю и мне плевать на твоё мнение.
Быстрый рывок, удар, сила выше человеческой, он сильный. Сато не ожидал, хоть и реакция у него уже была отменной. «Кто он, что ему нужно, мне серьезно больно, я не могу сдержать слезы от удара.». Слезы физической боли – это яркие, блестящие капли, скатывающиеся по лицу страдающего человека. Они проступают на коже, словно хрустальные бусинки, отражающие свет и наполненные чистейшим страданием. Каждая слеза – искра невыносимой агонии, пронзающей тело жертвенным огнем. Они появляются на глазах как немые свидетели жгучей, жестокой боли, которая пронизывает каждую клеточку, заставляя содрогаться от мучительной пытки. Слезы физической боли текут без остановки, прочерчивая влажные дорожки на щеках, искривленных судорогой. Они служат естественным выходным клапаном для невыразимых телесных мук, позволяя телу хоть как-то реагировать на беспощадный приступ агонии. В этих слезах отражается первобытное желание избавиться от невыносимых страданий, какая-то немая мольба о прекращении пытки, пронизывающей каждый нерв. Они олицетворяют безмолвный крик души, заключенной в истерзанную физическую оболочку. Эти слезы – символ абсолютной уязвимости человека перед лицом всепоглощающей боли, его беспомощность и отчаяние в попытках совладать с нестерпимыми мучениями. Они вызывают у зрителя волну жалости и сострадания, напоминая о хрупкости нашего физического существования. Слезы физической боли – это горькая жидкость страданий, проступающая на лице человека, сломленного под бичом невыносимых телесных мучений. Они являются неоспоримым доказательством того, что даже самые стойкие из нас не могут противостоять жестокости безжалостной боли. Просто слезы, просто боль. Мощное падения на землю, этот странный человек не стал бить дальше он смотрел, ждал, будто ждал разговора или монолога, Сато не понимал, но начал говорить
– Ты сильный, явно Скай одарил тебя силой, если это так, то ты это Я, ну значит, в кино обманули, про уничтожение клонов. Ладно, шутки в сторону. Что тебе нужно?
– Я не собираюсь объяснять…
Мощнейший рывок, удар, полёт, снова тоже: земля, песок, грязь. «Черт, довольно с меня получать удары от самого себя, если будет надо я сам могу навалять себе, вот он парадокс путешествия во времени..»
Сато принял мощную боевую стойку, готовясь встретить любую атаку. Его тело было полностью сконцентрировано, словно готовое к броску хищного животного. Ноги Сато были широко расставлены, придавая ему устойчивую позицию. Его колени немного согнуты, готовые выпрямиться в мощном взрывном движении. Ступни крепко упирались в землю, словно укореняя его в пространстве. Плечи Сато были расправлены, создавая широкий фронт обороны. Его руки находились в готовой позиции – одна вытянута вперед для блокировки, а другая сжата в кулак, заряженный для сокрушительного удара. Сжатые пальцы выдавали напряжение мускулов, готовых в любой момент взорваться мощью и скоростью. Лицо Сато было сосредоточенным и решительным. Хищный взгляд его глаз пронизывал пространство, высматривая малейшее движение противника. Брови сошлись на переносице, подчеркивая полную концентрацию и готовность к бою. Казалось, что весь облик Сато излучал сдерживаемую ярость и силу. Каждый мускул его тела был напряжен, как натянутая тетива лука, готовый в любой момент разрядиться молниеносным, сокрушительным ударом. Его поза воплощала в себе квинтэссенцию боевого мастерства – уверенность, мощь, готовность к мгновенной реакции. Сато олицетворял собой воплощение смертоносной силы, способной в любой момент обрушиться на врага подобно разъяренному вулкану. «Довольно избивать меня, удары по лицу очень не приятны, сражаться я умею, но стрела должна сделать всё за меня». На фоне пылающего заката, в тихих улицах германской деревушки разразился поединок, достойный самих богов. Сато и его клон, обладающие невообразимой силой и скоростью, сошлись в яростной кулачной схватке. Их тела были подобны стальным молотам, обрушивающим сокрушительные удары, способные крушить камень. Каждое их движение было подобно взрыву сверхновой, породившей подземные толчки, сотрясавшие землю под ногами. Их удары наносили чудовищные повреждения, оставляя глубокие воронки в земле и крошащийся бетон. Сато и его двойник обменивались смертоносными ударами, их кулаки подобно снарядам врезались в плоть, ломая кости и разрывая мышцы. Но ни один, ни другой не поддавались боли, ведомые лишь непреодолимым желанием уничтожить противника. Их тела сливались в стремительном танце смерти, нанося и блокируя один сокрушительный удар за другим. Воздух вокруг них сгущался от разряженной энергии, искажая пространство словно силовое поле. Раскаты от столкновений их кулаков гремели, подобно взрывам, потрясая окружающие дома. Здания содрогались, грозя обрушиться под натиском этого титанического сражения. Пылающий закат заливал улицы кроваво-красным светом, придавая схватке двух полубогов апокалиптический оттенок. Их лица были искажены яростью, глаза горели холодным огнем решимости, не знающей пощады. Каждый удар, каждое движение воплощало в себе всю мощь, силу и первобытную ярость этих существ, далеко превосходящих пределы человеческого. Их бой стал воплощением первозданной, титанической мощи, способной сотрясти сами основы мироздания. У его противника не было только одного, решимости победить и спустя несколько градусов солнце бой был окончен. Сато смотрел сверху вниз на поверженное тело своего клона, лежащее среди обломков и пыли на земле германской деревушки. Лицо двойника было искажено болью и поражением. Его мощное тело, еще недавно сотрясавшее землю своими сверхчеловеческими ударами, теперь беспомощно распростерлось, окутанное клубами пыли и дыма. Одежда клона была изорвана, обнажая изувеченную плоть. Кровь сочилась из многочисленных ран, заливая землю вокруг. Он тяжело, с хрипом дышал, с трудом шевеля искалеченными конечностями. Когда-то горевшие яростью глаза клона теперь затуманены болью и безысходностью. Во взгляде затаилось отчаяние, понимание того, что его силы иссякли, а победа ускользнула из рук. Сато молча наблюдал, как последние проблески жизни угасают в глазах его двойника. Несмотря на их равную мощь, именно он одержал верх в этой схватке богоподобных существ. Окровавленное, сломленное тело клона служило немым свидетельством кошмарной силы, которой обладал Сато. Его превосходство над собственным двойником было неоспоримо. Последние отблески заката высвечивали контуры поверженного тела, придавая ему зловещий, мрачный вид. Теперь клон Сато являл собой лишь жалкое напоминание о его собственном могуществе. Стоя над своим поверженным двойником, Сато ощущал всю тяжесть одержанной победы. Ибо в этом хладнокровном уничтожении равного себе по силе существа таилось нечто большее, чем просто физическая победа. «Ради чего была это битва, я не видел в его глазах ни какой решимости к победе…»
Конец ознакомительного фрагмента.