Вол'джин: Тени Орды
Шрифт:
Так было, пока Зандалари не начали отделяться. Это было закономерно, поскольку тролли стали более развитыми и построили города. Они прекратили кочевать, накопили богатства и освоили зодчество. Они возвели храмы и святилища, и возникло целое сословие шарлатанов, чтобы предлагать жертвы и толковать послания лоа. Рост населения привел к тому, что тролли отошли от тех занятий, которые сближали их с природой и с лоа, а прежние обычаи пришлось пересмотреть и привести в соответствие с новым временем и цивилизацией. Зандалари полностью нашли себя в этой миссии, что привело их к необходимости укреплять важность своей роли,
Однако это потребовало переосмысления роли темных охотников. Да, пройти обучение и испытания было выдающимся достижением. Благословением, которым мог гордиться каждый. Темные охотники воспитывались как будущие герои легенд - их уважали, но и боялись, поскольку они странствовали бок о бок с лоа и, таким образом, не могли вполне постичь нужды смертных.
Вол'джин содрогнулся. Подспудное желание добиться одобрения Зандалари не было пороком одних лишь младших племен. Кхал'ак тоже стала его жертвой, но в другом смысле. Она искала союза с темным охотником из-за его положения. Работая вместе с ним, она оправдывала свои действия.
"А потом я взял и все испортил".
Парад истории замедлялся то тут, то там - на ключевых моментах. Картины стали более масштабными, сборища многочисленными, а речи более взрывными и острыми. Охваченные яростью армии ковром покрывали землю.
Но на этих сценах Вол'джин не увидел темных охотников. Или, если улавливал хотя бы намек, этот темный охотник уходил прочь. "Как и я, когда Зул просил меня присоединиться к нему. Как и я после ссоры с Гаррошем".
И тут внезапно последний кусочек головоломки скользнул на место. Зандалари устроились в качестве проповедников воли лоа. Возможно, со временем они возомнили себя равными самим лоа. Несомненно они считали себя народом, отличным от других троллей. Чем-то бОльшим. А Гурубаши и Амани в своих попытках копировать Зандалари и возродить их былую славу пострадали от того же высокомерия. Это тщеславие породило гордыню, которая обрекла все их усилия на провал.
В любом случае, темный охотник должен был уйти. Тролли истолковали это как осуждение будущего пережитками прошлого. С их точки зрения не могло быть другого объяснения такому поступку. Но их суждение разлучило их с истинной природой троллей.
Темный охотник мог быть советником, мог быть лидером, но не в этом было его настоящее предназначение. Не за этим лоа приходили к нему и полагались на него. Темный охотник был истинной мерой того, что значит быть троллем. Мерой всех троллей и их поступков. Было важно видеть разницу между действиями и возможностями, действиями и потенциалом. Темные охотники несомненно были способны на большее, чем многие тролли, но не было такого тролля, который не смог бы, приложив усилия, привнести в общее дело то же, что и темный охотник. Вот что служило подтверждением их права называться троллями.
Вол'джин представил себя стоящим на чаше простых рыночных весов. Кхал'ак и Вилнак'дор ступили на противоположную чашу. Весы наклонились в сторону Вол'джина, приподнимая Зандалари. Он понимал, почему его враги своим высоким положением оправдывали веру в то, что он был менее троллем, нежели они.
Они исчезли, и их место занял Чэнь. Затем появились Тажань Чжу и брат Куо. Пришел Рексар, его старый друг, и даже Тиратан шагнул на чашу. Каждый из них уравновешивал весы. Когда пришел
Вол'джин задумался о том, что, по его мнению, было истинной природой его товарищей из Орды или монастыря. Безусловно, пандарен и человек не могли называться троллями в равной с ним степени, хотя их усилия на благо Пандарии без сомнений соответствовали его усилиям. Их жажда свободы, их бескорыстность и их готовность пожертвовать собой были равны этим качествам у него без всяких вопросов. Если измерять этим аршином, душой и сердцем они не были ни на йоту менее троллями, чем он сам.
Рексар, который любил Орду так же, как Вол'джин, обладал этими достоинствами в той же степени. Вол'джин хотел бы, чтобы его друг-мок'натал мог быть с ними сейчас. Не для того, чтобы умереть, но чтобы помочь разгромить Зандалари. Рексар сделал бы это с радостью, независимо от того, каким заведомо печальным будет исход.
Как и многие другие в Орде. "Я думаю, даже большинство".
Орда, Шадо-пан, даже Тиратан скорее обладали основополагающей сутью любого тролля, чем Зандалари. Зандалари и их свора были точно кучерявые дворняжки, скулящие на волка оттого, что прежде были сродни волкам, но изменились, стали лучше. Конечно, их шкурки были поярче, они могли лучше выполнять команды и жить дольше, но они забывали о том, что ничего из вышеперечисленного не имело значения для волка. Волк должен оставаться волком. Когда об этом забывают, нужно ковать новые истины. Однако какой бы искусной не была работа, одна-единственная истина будет отбрасывать на нее тень.
Вол'джин посмотрел на отца, склонив голову набок. "Кровь и плоть не делают тролля троллем".
"Эти вещи нельзя полностью списать со счетов, сын мой, но наш дух - тот, который делает нас троллями, достойными внимания лоа, - он старше плоти, которую мы носим теперь". Улыбка отца стала шире. "И, как ты уже понял, темные охотники уходят с тропы, которая отрывает нас от этого духа. Так как дух определяет нас, великая радость разглядеть его в других".
Вол'джин рассмеялся. "Ты позволишь мне поверить, что троллей скорее можно найти в Орде, чем среди Зандалари".
"В этом есть зерно истины. Знаешь ли ты, как мы называли себя, прежде чем стали называться троллями?"
"Я никогда..." Вол'джин нахмурился. "Я не знаю, отец. И как же?"
"И я не знаю, сын мой". Дух тролля вскинул голову. "Но мы определенно были чем-то, прежде чем стать троллями, и наверняка станем чем-то после. Зандалари всегда пытались определять, какими нам быть, а остальные искали случая укрепить эти идеи. Однако я не сомневаюсь, что через двадцать тысячелетий вопрос будет звучать так: "Знаешь ли ты, как мы звались, прежде чем стали Ордой?"
"В этом ты видишь судьбу троллей, отец?"
Сен'джин медленно покачал головой. "Мое видение судьбы троллей проще некуда: мы должны вновь стать народом, идущим за темным охотником. Но для этого, впрочем, нужно кое-что особенное - темный охотник, который сможет быть проводником. Многие темные охотники довольствуются тем, что избегают дороги, ведущей к беде. Ты, сын мой, тот темный охотник, которой может отвести беду от народа. Если это значит привести нас туда, где происхождение значит меньше, чем то, что в сердце, где поступки значат больше, чем намерения, в этом месте мы придем к процветанию".