Волчата голодны всегда
Шрифт:
– Откуда это? – просмотрев действия Хлыста на видео, поинтересовался капитан полиции.
– Была получена агентурная информация одной из оперативных служб, что в доме Малахитовых находятся видеозаписи с камер наружного наблюдения, которые не были изъяты в ходе первого осмотра и могут быть уничтожены, – пояснил следователь. – Пришлось срочно проводить изъятие.
– Сразу после того, как Хлыст дал показания на Обносова, – усмехнулся Фролов, – словно эти записи держались про запас.
Следователь пожал плечами.
– Надо проверить, не монтаж ли? – продемонстрировал
– Проверим, – равнодушно кивнул следователь.
В дверь постучали, и в кабинет вошел Обносов.
– О, даже Фролов здесь? – сделал удивленное лицо Кузьма Сергеевич. – Пришли поддержать своего подопечного?
– О чем вы? – недовольно поморщился оперативник.
– Ну как же, вы спите и видите меня за решеткой, – пустился в атаку тот. – Вашими же стараниями была сделана компрометирующая меня запись с этим уголовником, как его? – Обносов притворился, что не помнит даже фамилию Хлыста.
– Хлыстов, – напомнил следователь.
Фролов отвернулся к окну, давая понять всем своим видом, что эти нападки на него не действуют.
Привели Хлыста. Тот, увидев Обносова, укоризненно посмотрел на Фролова, который обещал ему разговор без протокола. Он уже знал о записи их разговора, поэтому, припертый обстоятельствами, решил спасать свою шкуру, несмотря ни на что. После формальных протокольных процедур следователь попросил Хлыстова повторить свои показания о роли Обносова в обнаружении трупов Малахитовых и о золотых украшениях. Хлыст нарочито развязно, чтобы скрыть свой страх, повторил все практически дословно.
– Что вы можете сказать по поводу услышанного? – обратился к Обносову следователь.
– Это ложь, – спокойно опроверг нападки Хлыста Обносов. – Никаких трупов я обнаруживать не просил и золотых изделий, принадлежащих убитым, ему не давал.
– Да чего он лжет! – стал возмущаться Хлыст. – У меня свидетелей два человека! Я когда к нему для разговора о наркоте приезжал, со мной в машине были Рогатый и моя баба.
– О наркоте? – уточнил следователь.
– Ну да, я оперу об этом уже рассказывал, – кивнул Хлыст. – Так вот, когда вышел, я не удержался и показал часы Рогатому, сказал, мол, все круто и этот удод ими от меня якобы от страха откупился. Ну, это так я соврал для того, чтобы меня мои пацаны уважали и боялись больше. Ну, типа как босса наркомафии. А вечером не выдержал и крестик бабе своей показал; так она мне всю ночь спать не давала, все просила ей его отдать. Я, может, из-за нее золото и не стал на утопленников вешать.
– То есть ты продемонстрировал часы сразу после того, как вышел из дома Малахитовых, – уточнил следователь, занося ответ подозреваемого в протокол.
– Нет, не сразу. Меня этот дядя припахал по хозяйству, – уточнил Хлыстов, – попросил какой-то хлам на свалку отвезти, и две шестнадцатикилограммовые гири тоже почему-то выбросить попросил.
– А мусор не в ковры ли завернут был? – моментально среагировала оперативная смекалка Фролова.
– Ну да, – кивнул задержанный. – Хорошие еще ковры, а он говорит, старые, молью поеденные. Одним
– И вы вывозили гири с коврами на машине Малахитовых? – многозначительно перемигнулся со следователем оперативник, делая это намеренно, чтобы видел Кузьма Сергеевич.
– Да, он говорит, твою машину во двор охрана не пустит, поэтому бери джип и вывези все это за ворота, а там уже перегрузишь на свою. – Хлыст уже вполне освоился изобличать Обносова и чувствовал себя уверенно.
– На какую свалку вывез ковры и гири? – задал последний интересующий его вопрос Фролов.
– Я что, похож на Рокфеллера? – удивился Хлыстов. – Ковры я отвез в наш штаб молодежной самообороны, ну а гири – к себе домой.
Фролов, к своей радости, увидел на лице Обносова багровые пятна негодования. Кузьма Сергеевич с трудом сдерживался, чтобы не растерзать Хлыста, который создавал ему огромные проблемы. Его даже прошиб пот.
– Вы подтверждаете данные показания? – обратился к Обносову следователь.
– Я не буду отвечать на этот вопрос без своего адвоката, – процедил Обносов.
– А что же вы пришли без адвоката? – поинтересовался лейтенант.
– Так мой адвокат, Борисенков, сказал, что является его защитником, – Обносов кивнул на Хлыста, – и поэтому не сможет вести мое дело.
– Да, у вас и Хлыстова неразрешимые противоречия, – согласился следователь.
Хлыстова отвели назад в камеру.
– Я – на обыск и выемку за коврами и гирями, – не пытаясь скрыть своего торжествующего вида, встал капитан Фролов.
– Годится, – кивнул следователь, переведя взгляд на Обносова, словно проверяя его реакцию.
– С вами я не прощаюсь, Кузьма Сергеевич, – чтобы окончательно добить неприятного для себя человека, обратился к Обносову капитан полиции. – Думаю, мы теперь часто будем встречаться с вами, пока в деле об убийстве мэра и его жены не будет поставлена жирная точка.
В дверях Фролов обернулся к следователю:
– А Хлыста надо будет, после обысков и допросов указанных им свидетелей, все же отпускать. Слава Богу, что его место на шконке в тюрьме не успеет остыть. – Это было равносильно контрольному выстрелу в голову Кузьмы Сергеевича Обносова.
Выйдя от следователя, Обносов первым делом позвонил полковнику Нефедову, но его телефон не отвечал. «Нет, сначала надо снять стресс и успокоиться», – решил кандидат в мэры города и направился в свой ночной клуб, где у него все было под рукой.
В клубе к нему ринулись его многочисленные помощники по выборам, докладывая текущую обстановку, но он равнодушно устранился и заперся в своем кабинете наедине с бутылкой французского коньяка. Спокойно оценив сложившуюся обстановку, Обносов пришел к выводу, что хорошо спланированная операция провалилась и грозит похоронить его под своими обломками. Чтобы оставаться на плаву, необходимо было срочно предпринять какие-нибудь шаги.
– Ну что же, приступаем к запасному варианту, Кузьма Сергеевич, – чокнулся со своим отражением в бутылке Обносов. – Я никогда не сяду на шконку, господин Фролов, кишка у вас тонка…