Волчата
Шрифт:
Некоторое время Глеб раздумывал - отложить разговор до прихода вожака интернатовцев или начать без него, но тут снизу заскрипела входная дверь, зазвенели под легкими шагами ступеньки лестницы, и в комнате появился Маркел.
– Ты чего это так рано?
– удивился Зубатик.
– А, Ларискины предки нагрянули, - нехотя пояснил тот, раздеваясь и заваливаясь на свою кровать.
– Ага, накрыли с поличным, - Зубатик засмеялся, а за ним и все остальные.
– Заткнись, - буркнул, поморщившись, Маркел.
– Хорош базарить!
– оборвал их перепалку Глеб.
–
Растолкали еврейчика, тот долго сонными припухшими глазами разглядывал всю компанию, плохо понимая, что происходит. Убедившись, что все, кроме Поньки, внимают только ему, Глеб, по своему обыкновению, взгромоздился задницей на стол и заявил:
– У нас все готово: техника, оружие. Сегодня днем я разослал по всем намеченным адресам наши требования. Вот, слушайте: "Если вы хотите жить в Волжске спокойно, не опасаясь за свою жизнь, то заплатите налог в нашу пользу. К среде приготовьте десять тысяч долларов для передачи посреднику". И подпись: "Черные волки".
– Здорово, черные волки!
– восхитился Суслик.
– И ты думаешь, они сразу кинутся собирать деньги?
– снова спросил сомневающийся Маркел.
– Конечно, нет. Вот поэтому завтра сделаем так...
План действий они обсуждали до двух часов ночи. Наконец, когда все было решено и роли распределены, городские уехали. Интернатовцы же долго еще не спали. Сначала очнулся Понька. Шатаясь, он поднялся с кровати и, прихрамывая, спустился вниз. Чира, приподняв голову с подушки, с беспокойством наблюдал за действиями брата. Услышав снизу щелчок задвижки, он сунул ноги в кроссовки и быстро сбежал вниз. Несколько минут доносились лишь голоса братьев: торопливый, умоляющий говорок Чиры и невнятное бормотание Поньки. Вскоре Чира привел старшего наверх и уложил в кровать.
– Ломает уже?
– спросил Маркел.
– Да нет, еще рано. У него всгда так, перед ломкой.
Потом Чира немного помолчал, а затем сказал невпопад:
– Получу свои деньги, буду его лечить.
– А разве это возможно?
– удивился Зубатик.
– Да, я от одной торговки на базаре слышал. Она соседке рассказывала. Есть такая больница, там всю кровь через какой-то фильтр прогоняют и дурь уходит. Только стоит все это очень дорого.
Интернатовцы немного помолчали, хоть свет уже не горел, но каждый не только по голосу, но и по дыханию знал, кто из его соседей еще не спит.
– Суслик, а ты что будешь делать, когда разбогатеешь?
– спросил неугомонный Зубатик у соседа. По привычке он ткнул его пальцем в бок, на что тут же получил удар по ноге. Но на вопрос малыш все-таки ответил:
– А я в Африку уеду, куплю самое большое ружье и буду охотиться на львов. Или на слонов.
– Да ты его не поднимешь, это ружье, - засмеялся Маркел.
– А я перед этим найду такую больницу, чтобы стать как все. Мне наша медсестра говорила, в интернате, что есть такие на Западе.
– Это Матвеевна-то наша? Соврала поди, а ты и веришь, - съязвил Зубатик и тут же получил от Суслика удар подушкой по голове. Зарождающуюся драку оборвал
– А ты сам-то что будешь делать с деньгами, Зубатик?
– спросил он.
– Не знаю. По стране поезжу, Москву, Питер посмотреть охота, там красиво, говорят. Хорошо бы за границу съездить, в Штаты. В самом деле у них там так обалденно, как в кино, или врут?
– Да врут, - убежденно сказал Маркел.
– Про нас тоже вон какие сказки снимают, а на самом деле все по уши в дерьме.
Он вздохнул и спросил соседа:
– Ну а ты, Летяга, куда, к морю?
– Да. Там хорошо. Сейчас там еще тепло. Я каждый раз в новостях погоду в Крыму слушаю. Знаешь, как это время у них называется? Бархатный сезон. А знаешь, какой у моря запах? Как у йода, я когда ногу сломал и меня перевязывали, сразу все вспомнил: море, цветную гальку, шум волн.
Он замолчал, и никто не решился спросить у него еще что-то или усомниться в сказанных им словах.
– Моня, а ты что делать будешь?
– спросил уже Летяга.
– Попробую найти родственников, - из своего угла глухо отозвался тот.
– Отец говорил, что его брат еще лет десять назад уехал в Израиль.
– А дед что же, адреса не знал?
– Он у нас идейный был, коммунист, фронтовик. Сына своего старшего, после того как тот уехал, проклял. Тот письма еще слал первое время, а дед рвал их не читая.
– Вот сволочь!
– эмоционально прокомментировал Суслик.
– Другим жить не дал и сам загнулся. Маркел, а сам-то ты куда двинешься?
– Не знаю. Я вообще из этого города уезжать не хочу.
Суслик и Чира, не сговариваясь, даже привстали с постелей.
– Ты что, дурак?!
– спросил Чира.
– На фиг он тебе нужен, этот вшивый город?
– Это его Лариска приворожила, - засмеялся Зубатик.
– Он теперь от нее никуда.
– Дурак ты, Зубы, дал бы тебе по хлебалу, да вставать неохота, лениво процедил Маркел и, зевнув, повернулся на другой бок.
– Спите, завтра вставать рано.
Маркел действительно никуда не хотел уезжать из Волжска, потому что через неделю после драки в парке познакомился с Ларисой. В тот жаркий день они всемером, как обычно, притащились на пляж. Собственно пляжем его можно было назвать с большой натяжкой. Заросшие густым тальником берега не подпускали людей к реке, да и дно ее чуть не по всему течению было илистым. И только в трех местах вдоль города пологие берега и песчаное дно позволяли без опасения входить в мутную воду. Один из таких пляжиков и облюбовали парни, он был по расстоянию самый близкий к "конторе".
Окунувшись в первый раз, Маркел уже выходил из воды, когда услышал сбоку восхищенный девичий голос:
– Тонька, смотри, это же тот самый парень, что на прошлой неделе Башку отхайдокал.
Маркел оглянулся на голос. В сторонке на большом полотенце сидели две девицы. Одна из них, с коротко стриженными под мальчишку и явно крашенными огненно-рыжими волосами, призывно помахала ему рукой. Ноги будто сами понесли парня в ту сторону.
– Привет. Тебя как зовут?
– такими словами его встретила рыжая девица.