Волчье Семя
Шрифт:
Отто молодец: он съел белку, и голод немного поутих. Но не прошел совсем. Мальчик обвел взглядом окружающие деревья, принюхался. Затем бесшумно скользнул в сторону большого дуба и прыгнул изо всех сил. Тетерев лишь в последний миг почуял неладное, всполошился и попытался взлететь. Не успел. Птицу Отто ел гораздо медленнее, тщательно пережевывая вкусное мясо. Когда еда кончилась, мальчик с сожалением посмотрел на кучку перьев и косточек, решил было еще поохотиться, однако ничего подходящего вблизи не почуял. Расстроился, но не сильно. Есть не хотелось, да и дед не советовал
Пока же надо уйти как можно дальше от дома, переставшего быть домом. Злые люди обязательно пошлют погоню. Она идет медленно, но неуклонно. Если людей в зеленых куртках немного, их можно подстеречь, прыгнуть и убить. Только Отто не знает, сколько человек пойдет по его следам. Тогда — бежать. Куда? Дед говорил, на восход солнца, потому что там нет жрецов Сожженного. Кто такой этот Сожженный, Отто не знает, но его жрецы — это монахи. И дед всегда прав. Всегда-всегда! Значит, так Отто и сделает.
Мальчик посмотрел на солнце, сверился с внутренними ощущениями, порадовался, что и до этого шел куда нужно. Потом зарыл останки белки и птицы, переворошил залитые кровью листья и побежал дальше. Но уже не сломя голову, а спокойно и размеренно, как и положено истинному «Медвежонку».
Глава 5
Кони шли по лесной дороге размашистой рысью. Фигуры в седле, затянутые в кожаные доспехи, смотрелись одним целым с благородными животными. Этакие кентавры о двух головах. Опыт всадников выдавала не только посадка. Доспехи-то простые, а вот притороченное оружие…
Не слишком длинные клинки, прячущиеся в слегка изогнутых к концу ножнах, и лишенная украшений рукоять, по строению более подходящая ножу … Крайгмессер. Оружие городской стражи. Простой и удобный нож-переросток незаменим в тесноте городских улочек и узких коридорах замков, да и в сшибках на степных просторах не подведет хозяина. Но у благородного всадника крайгмессер мог оказаться не во вьюке только, если всадник хотел оказаться в перекрестье недоуменных взглядов окружающих. Или если ему было наплевать на эти взгляды.
Арбалеты, что топорщили кобуры, были скрыты от чужих глаз, но сама конструкция чехлов говорила о постоянной готовности к бою.
Но последнюю точку ставили кони. Рыжие, а вернее красные, столь яркие, будто хотели сравниться цветом с Очистительным Пламенем, жеребцы знаменитой кроатской породы! Крупные, необычайно сильные и выносливые, способные и на рысь, и на иноходь, что само по себе невозможно для других пород, кроатцы легко меняли аллюры по желанию всадника. Огромная редкость! Не каждый барон может себе позволить такого скакуна! Если по чести, то и не каждый граф. Герцоги — те да. И то не все. А уж сразу и столько в одном месте… Никто не помнит о недавнем сражении, где погибло минимум три герцога?
Но не оружие, и даже не кони вызвали бы наибольшее удивление у стороннего наблюдателя. Всадниками были женщины. Крупные, сильные, в мужской одежде, с оружием, но женщины. Впрочем,
Орден Дев-воительниц был немногочислен, но репутацией пользовался серьезной. Мало кто решался переходить дорогу «куницам». Банды ягеров, равно воинские отряды дворян старались не связываться с «бешеными суками». Впрочем, называли их таким образом за глаза и с оглядкой, не дай Господь, услышат. Сами же воительницы не боялись ни Господа, ни Нечистого. Даже со Светочами Веры неоднократно сходились в открытую. И не только в теологических спорах. Бывало, ведьм вытаскивали прямо из костров, плюя святым отцам не только в душу, но и в лицо. Иногда в прямом смысле. Не любили сестры Очистительное Пламя. Предпочитали Хладное Железо клинков.
Выехав на опушку, всадницы придержали коней. Ехавшая первой, необычайно рослая и крепко сложенная блондинка, принюхалась, шумно втягивая воздух:
— Кажется, мы опоздали, — и выругалась столь изощренно, что покраснел бы и самый отчаянный наемник.
— Похоже на то, — согласилась черноволосая женщина, тоже не маленькая, но всё же значительно уступавшая в размерах напарнице. — А ты что думаешь, Ридица?
Третья Дева, самая юная и хрупкая в команде, угрюмо кивнула. Колыхнулась рыжая грива волос, прихваченная лишь налобной лентой, и девушка вслед за подругами направила коня вперед, к притихшему в ожидании очередной неприятности Лукау.
Беспокоились сервы напрасно. Опасных гостий они не интересовали совершенно. Запах гари безошибочно вывел всадниц к свежему пожарищу на дальнем краю деревни, где лес почти вплотную подступал к забору. Точнее, к его обгорелым остаткам, что, торчали подобно гнилым зубам.
— Так и есть! — блондинка снова выругалась. — Дня три, не больше. Нечистый, забери… — продолжение фразы по экспрессивности и лексике значительно превосходило предыдущие ругательства.
— Не сквернословь всуе, сестра Бригитта, — грустно усмехнулась брюнетка. — Мы не можем успеть везде. Однако странно…
— Что тут странного? Пришли, убили, сожгли! Как всегда и как везде!
— Костра на площади не было, мать Ванесса, — произнесла Ридица. — Значит, живым никого не взяли. Подворье сожгли, а это собственность сеньора. Тщательно сожгли, до последнего прутика. Даже забор. А деревню не тронули — опять же ни костра, ни разгрома. На Светочей непохоже. На наемников — тоже. И на сеньора…
— И что все это значит? — поинтересовалась Бригитта.
— Сама не догадываешься? — усмехнулась брюнетка.
— Увы, мой разум не столь остер как мой меч! — высокопарный тон совершенно не вязался со взглядом девы, внимательно осматривающейся по сторонам.
Ванесса спешилась, похлопала коня.
— Ну тогда поразмышляй, а мы пока в лесок отлучимся, — и, глянув на удивленное лицо соратницы, хохотнула. — Надо проверить кое-что.
И под очередное, впрочем, вовсе не злобное, ругательство Бригитты воительницы исчезли в лесу за пожарищем. Оставшись одна, дева снова оглянулась, мимолетно коснулась рукояти меча и недовольно пробурчала: