Волчьи войны
Шрифт:
— Он сейчас тоже наблюдает за мной?
— Нет. Не думаю, чтобы он видел тебя здесь.
— Откуда вам все это известно, Киаран?
— Я часто прихожу сюда. Смотрю, слушаю. Братья считают, что я витаю в облаках, а я здесь. И правда этого мира открывает глаза на ложь за его пределами.
— Как мне узнать, могу ли я вам доверять?
— Ты никогда не сможешь доверять мне. Ты никогда больше никому не сможешь доверять. Тебе надо
— Мы еще увидимся?
— Каждый раз, когда ты будешь приходить сюда, если захочешь.
Мне кажется, захочу. Мне есть чему поучиться у Киарана. Но надо бы поменьше ему рассказывать. Не давать лишних сведений.
— Хорошо, пусть будет так. Я буду видеться с вами каждый вечер, Киаран, но вы должны обещать, что не станете незаметно наблюдать за мной, когда я буду приходить сюда для встречи с кем-то другим.
— Обещать тебе?
Действительно: какой толк в подобном обещании, если он сам только что сказал мне, что я не должна никому доверять? Наверное, он меня боится.
— Если я еще раз замечу ваш взгляд, Киаран, я поступлю с вами так же, как и с Князем герилимов.
Молчит. Думаю, он понял меня.
— А теперь мне надо кое-что сделать, Киаран. Я очень рада, что вы дали о себе знать. Мне очень не хватает Фелима. И мне необходимо поговорить с друидом. Один Фингин, очевидно, не справится.
— И я тоже не справлюсь, Алеа, но я научу тебя всему, что знаю сам.
— Благодарю вас.
Повернулась. Ухожу. Он за мной не идет.
Далеко от этого места. Я должна подумать, что я далеко от этого места.
Мне надо найти Эрвана.
Дверь Джара. Я могу ее найти. Вот она.
Я подхожу к ней.
Он там. Этот свет, я узнаю его. Я уже здесь. Похоже на голубой колодец. А там, внизу, — Эрван.
Услышит ли он, что я зову его? Поймет ли меня? Он не может подняться сюда. Он не сможет ясно услышать меня. Но мне надо ему сказать. Я должна сделать так, чтобы он меня понял.
Эрван… Эрван… Услышь меня…
Волк и волчица бежали вдоль узкой лощины по направлению к северу. Параллельно небольшой речке, на дне которой виднелись плоские серые камни. Справа возвышался холм. На нем не росло ни одного дерева, лишь изредка попадались отдельные черные кусты. Земля была темной, каменистой, узкий скалистый гребень разделял рыжий косогор на две части. Голые ветви деревьев внизу на склоне окрашивали пейзаж в мрачные тона. Но летняя жара пощадила хвойный лес слева от лощины, и там красовалась шапка ярко-зеленых крон. Склоны двух ближайших холмов образовывали треугольник, за которым на фоне голубого августовского неба открывались дальние холмы.
Имала перепрыгивала через стволы поваленных деревьев, принесенных сюда паводком. Они были покрыты засохшей
Лощина уходила к северу, извилистой полосой рассекая выступы холмов. Там растительность была уже богаче. Время от времени волчица останавливалась и пила воду из речки. Журчание воды заглушало все остальные звуки. Был слышен только шорох мелких камней, выскальзывавших из-под волчьих лап, да хлопанье крыльев хищных птиц, кружившихся над волками и тоже искавших, чем поживиться.
Имале еще ни разу не приходилось охотиться на пару с серым волком. Но она понимала, что вдвоем они могут рассчитывать на более крупную добычу. Он бежал за ней, не отставая ни на шаг, каждую минуту готовый к прыжку. Наверное, тоже был голоден. Но Имала не желала уходить с намеченного пути. Она бежала к северу, туда, куда вело ее чутье, и именно там должна была отыскать себе пропитание.
По мере того как они продвигались, лощина становилась все уже и уже. Горы Гор-Драка приблизились и заслоняли теперь весь горизонт. Волки шли по мелкой речушке против течения, их утомленные лапы ощущали приятную свежесть прохладной воды. Идти по этой каменистой почве было гораздо труднее, чем совершать длинные перебежки по зеленым просторам южных равнин, да и жара немало затрудняла дело. Под палящим полуденным солнцем шли они, пригнув шеи и высунув языки.
Вдруг Имала заметила какое-то движение с западной стороны. За соснами мелькнула чья-то тень. Волчица застыла на месте, насторожив уши и напружинив передние лапы. Серый, бегущий следом, сделал то же самое. По лощине прошумел порыв ветра. Белая шерсть волчицы встала дыбом. Ветер загудел у нее в ушах. Качнулись кроны деревьев, затем ветер стих, улетев к югу. И снова ни одного движения, только солнечные лучи играют на поверхности ручья. Даже птицы смолкли, как будто поняли по взгляду волчицы, что та насторожилась. Что готова к прыжку.
И вновь что-то шевельнулось в темноте за стволами деревьев на склоне холма. Имала осторожно сделала несколько шагов вперед, вышла из прохладной воды и, прижимаясь к земле, ступила на горячие прибрежные камни. Она увидела добычу. В тени леса пряталась лань. Это было молодое животное с пятнами на спине и рыжевато-белым брюхом. Высоко подняв голову, готовая в любой момент умчаться, лань прислушивалась. Она наверняка что-то почуяла, но еще не видела наблюдавших за ней хищников.
Охота началась. Серый волк потрусил к северу. Было видно, как быстро двигаются лопатки в такт его легкой бесшумной рысце. Он готовился перерезать путь лани, которая обязательно бросится бежать, как только заметит приближающуюся волчицу, и постепенно забирался все выше по склону, изредка бросая взгляд то назад, туда, где осталась Имала, то на запад, откуда появилась лань.
Волчица же поползла вверх по склону. Забирая к юго-западу, она рассчитывала напасть на лань сзади. Но у той был очень тонкий слух. Один легкий шорох камней под осторожными лапами волчицы — и лань мгновенно развернулась вполоборота. И тут же увидела Ималу, чей белый мех выделялся на фоне серых камней, и стремглав понеслась в глубь леса. Волчица устремилась следом. Волк сверху увидел, что лань убегает, и тоже помчался за ней между толстыми стволами сосен.
По сравнению с волками лань была более быстрым и ловким животным. Срезая путь, они погнали ее вниз, к лощине. Но выбежать из леса означало для лани верную смерть, и, стремясь уйти от волков, она резко изменила направление, заскользив на сухих сосновых иглах, покрывавших склон.