Волчьи ягоды
Шрифт:
— Тебе на что ноги даны? Любоваться ими?
— А рюкзаки?! Они же тяжеленные!
Старик легко приподнял оба рюкзака. Взвесил их в руках и снова усмехнулся:
— Ладно уж. Ивасик поможет.
— Ивасик? Это кто?
— Лошадка моя. Я тут на станции к твоему приезду кое-что подкупил. Дорогой гость, все-таки. Редкий!
Он еле заметно коснулся Володькиной головы и мягко скомандовал:
— Ну, пошли! Хватит топтаться на месте. Еще и матери твоей позвонить нужно, чтобы не волновалась.
— Откуда позвонить? — пропыхтел уже ему
— Да со здешней почты. У нас там, в Волчьей сыти, телефонов нет, не звякнешь в город-то.
— Где?!
— В Волчьей сыти. Ну, местечко, где я живу, так испокон веков в наших краях кличут.
— Ничего себе, названьице! Прямо из триллера какого стащили, — ошарашенно пробормотал Володька, едва успевая за быстрым, легким шагом старика.
Неширокая, плохо утоптанная тропинка петляла змеей, и он споткнулся о торчавший из земли корень. Едва удержавшись на ногах, Володька еле слышно выругался и бросился догонять деда.
— Эй! А там что, волков много? — немного испуганно выкрикнул он в завешанную рюкзаками широкую спину.
Та дрогнула. Старик внезапно затормозил и резко развернулся:
— Много. Как и других лесных тварей.
— К-каких? — в панике продребезжал мальчишка.
— Сказал же тебе — места заповедные.
Володька судорожно сглотнул. На побледневшем лице отчетливо выделялись веснушки.
Синие глаза прапрадеда недобро сощурились:
— А ты, волчонок, никак боишься?
— П-почему — «волчонок»?
Ноздри тонкого, сухого носа затрепетали, и старик недовольно пробормотал:
— Вот она, суета сует! О себе нет времени чего путного узнать. Эх, людишки…
— О чем это вы? — изумленно протянул Володька, во все глаза рассматривая странного старика..
— Ни о чем, — отрезал дед. — Не для этой тропы разговор. Вот к дому тронемся, тогда и порасспрашиваешь…
И, резко развернувшись, почти побежал по тропинке.
«Елки! — растерянно подумал Володька. — Может, мой прапрадед уже того? Малость свихнулся? В его-то возрасте немудрено. Вот ведь вляпался…»
Почему-то Володька совершенно не сомневался, что этот чудаковатый мужчина его прапрадед. Уж очень он внешне напоминал отца. И деда. Да и сам Володька довольно сильно походил на этого необычайно моложавого старика. Так что он наверняка из Татарниковых. Хотя, конечно, сто сорок лет… Нет, даже сто сорок восемь!
Возраст прапрадеда по-прежнему казался Володьке совершенно невероятным. Если честно, самым старым человеком, которого он до сих пор знал, был сосед с первого этажа. Ему недавно исполнилось девяносто три года, и это звучало прямо-таки устрашающе. А если вспомнить, что сосед еле-еле передвигал ноги и выходил на улицу только с палкой и в сопровождении высоченного внука…
Кошмар!
Действительно ископаемое.
С другой стороны, это город. А если человек всю жизнь прожил в лесах, на свежем воздухе…
В конце концов, на земле действительно существуют долгожители! Раньше Володька,
Наконец они вышли из леса, и Володька пораженно ахнул:
— Ну и деревня!
На невысоком холме были вольготно разбросаны два десятка деревянных домов, окруженных хозяйственными пристройками. Между ними пряталась довольно большая, выложенная камнем площадь. Здесь же располагались одноэтажная школа, парочка крохотных магазинов и кособокий домишко, на котором висела давно выгоревшая табличка: «Почта — телефон — телеграф».
— Лесничество, — пренебрежительно бросил дед и начал неторопливо подниматься к площади.
Под ноги Володьке из-за какого-то дома выкатилась рыжая, лохматая собачонка и звонко залаяла. Мальчик вынужден был остановиться. Рыжик восторженно поддал жару и волчком закрутился вокруг. Правда, укусить не пытался.
Володька растерянно завертел головой в поисках хоть какой-нибудь палки, но безуспешно. Рядом даже камушка не было. Одна трава.
Откуда-то из проулка дворнягу поддержали. И гораздо более басовито. Володька представил себе хозяина этого милого голосочка и невольно побледнел.
Из-за ближайшего забора глухо заворчали и мощно ударили в хлипкие доски. Те затрещали. Нервы мальчишки не выдержали, и он закричал:
— Эй! Тут собаки!
Ушедший далеко вперед дед обернулся и, к изумлению Володьки, шавке будто пасть чем заткнули: она задрожала, поджала хвост и с полузадушенным писком скрылась в густом кустарнике. Невидимая басовитая поддержка перешла на жалкий визг секундой позже. От забора же ломанули так, что земля загудела.
Володька замер, прислушиваясь. Ему почему-то стало не по себе. Показалось вдруг: не просто так собаки сбежали. И дед как-то странно оскалился. Или ему померещилось?
Володька недоуменно пожал плечами и снова со всех ног бросился догонять старика.
Ивасиком оказалась небольшая и удивительно лохматая лошаденка, спокойно дремавшая у домика с громкой вывеской: «Магазин». Седла на ней мальчик не увидел, зато через спину были переброшены два мешка, довольно прилично набитых чем-то.
Дед ласково потрепал вздрогнувшую лошадку по холке и принялся пристраивать рюкзаки. Володька кивнул на мешки:
— А что там?
— Всего хватает. Крупы, мука, сахар и так, по мелочи…
— Зачем так много?
— Много? Почему — много? Тут же не только нам. Кое-что и соседям.
— Понятно. А соседи — это кто?
— Соседи-то? Люди — человеки обычные. Сам скоро увидишь.
— Я имел в виду: дети в вашей деревне есть?
— Дети-то? Есть.
— Кто? Много?
Старик выпрямился и насмешливо посмотрел на внука:
— Откуда — много-то? Не город, поди. В Волчьей сыти с пяток домов всего и осталось…
И он решительно зашагал к почте. А Володька во второй раз подумал: «Точно вляпался. Каникулы, блин…»