Волчица и пряности
Шрифт:
– Госпожа Нора пришла тебя навестить.
Да уж, от обычных способов совсем никакого проку.
На
Эта улыбка не могла заточить внутри меня мою радость.
Да уж, удержать поводок этого дуралея так же трудно, как надеть на лицо ту улыбку.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила пастушка Нора.
– Ничего особенного. Просто переутомилась.
Какой еще ответ я могла дать?
Даже такая мудрая волчица, как я, не в силах найти ответ на эту головоломку.
Глядя на столь мирную беседу, мой спутник расплылся в широкой, полной облегчения улыбке.
Как же это утомительно.
И жар, кажется, тоже возвращается.
– В общем, мне вправду хочется с кем-нибудь поговорить. И я хотела бы спросить одну вещь, она меня давно интересует.
– Хм? У меня?
Такая покорность, и без малейшего намека на ум или гордость – неудивительно, что его к ней так тянет.
– Пожалуйста, спрашивай сколько хочешь, я постараюсь на все ответить, – с улыбкой сказала она.
Расслабляться не следовало. Точнее сказать, я не могла позволить себе расслабиться; но, поскольку теперь я была охотником, столь редкую возможность для разговора надо было использовать с умом.
– Что самое главное при
На какое-то мгновение глаза пастушки округлились от неожиданности; но она тут же улыбнулась вновь.
А наглый пастуший пес у ее ног продолжал бдительно смотреть на меня.
Пастушка, простая, как серый цвет, медленно ответила, продолжая тепло улыбаться:
– Главное – широкая душа и открытое сердце.
После этих слов по комнате словно ветерок пронесся. Эта девочка – истинная…
Истинная пастушка.
Обращение с овцами требует широкой души и открытого сердца.
Я кинула взгляд на моего спутника; тот был в задумчивости.
Нора, заметив, куда я смотрю, проследила за моим взглядом и издала мягкое «ах».
Неглупый человек способен все понимать мгновенно.
– Овцы всегда считают себя очень умными.
Нора, вновь повернувшаяся ко мне, улыбнулась радостно и вместе с тем озадаченно.
Возможно, я смогла бы подружиться с этой девочкой.
Но, взглянув снова на моего застенчиво улыбающегося спутника, – который пребывал в совершенном неведении, что разговор шел о нем, – я начала терять уверенность, что смогу удержать поводок.
Воистину, одним лишь богам ведомо все.
Эх, да меня ведь тоже называют богиней.
Я кинула на моего спутника ядовитый взгляд; тот невольно поежился.
Баран, баран, невинный барашек; и все же, такаябезмозглость…
«Что за дурень», – пробормотала я себе под нос.
Баран, которого я люблю больше всех.