Волчица в засаде
Шрифт:
— Понимаешь, Элеонора, — я взял девушку под руку и отвел к витрине магазина, чтобы не перегораживать редким прохожим тротуар. — Разыскивая преступника, мы исходили из того, что в воскресенье вечером один из гостей Чака подсыпал тебе и хозяину снотворное в бокалы, а позже, когда вы уснули, вернулся и совершил преступление. Но если ни Арго, ни Бахус, ни Штырь, ни Зина не возвращались, а следовательно, и не подсыпали снотворное в ликер, то кто это мог сделать? Есть два варианта. Либо это сделала ты, в чем я, по правде говоря, сильно сомневаюсь, либо Чак
Элка сразу смекнула, в чем дело.
— Ты хочешь сказать, что был еще один находившийся за пределами дома Юры человек, который спланировал, а потом совершил это преступление?
— Именно. Существует еще один человек, которому было известно о похищенных деньгах. Он также знал о пристрастии Чака к сладким алкогольным напиткам, был уверен, что в компании ликер будет пить только он, потому и закачал в бутылку снотворное и всучил ее парню. Итак, — я сделал эффектную паузу. — Если нам сейчас удастся разыскать то место, где парень приобрел бутылку ликера, мы отыщем преступника.
Элка взялась рукой за поручень, огораживающий витрину, и прислонилась к нему.
— Ты думаешь, это так просто сделать? — произнесла она с сомнением.
— Не думаю, но попытаться надо. Вспомни-ка, в какую сторону пошел Чак.
Свет, падающий из витрины, слабо освещал лицо девушки. На нем отразилось раздумье. Она долго молчала, глядя на меня отсутствующим взглядом, наконец, вздохнула:
— Нет, не помню.
— Элка, пойми, это очень важно. От того, вспомнишь ты или нет, куда направился парень, зависит не только твоя, но и моя судьба. Давай, девочка, думай, думай!
Ягодкина снова напряглась, на ее лбу собрались морщины. Я стоял и терпеливо ждал, когда в ее голове наступит просветление. А оно все не наступало и не наступало. И когда я уже отчаялся услышать что-либо путное, она вдруг хлопнула себя по лбу и воскликнула:
— А-а, ну как же! Мы же на такси сюда приехали. Вышли у магазина, Чак сказал: «Подожди меня здесь» — и пошел назад. Туда! — и Элка указала на перекресток.
— Ну вот! — я выдохнул долго сдерживаемый в легких воздух: чтобы не мешать девушке думать, я даже не дышал. — Зона наших поисков сокращается до трех сторон перекрестка. А теперь вспомни, куда он пошел от пересечения улиц — прямо, направо или налево?
— Да не знаю я, Игорь! — взмолилась Элка. — Я ж в магазин сразу вошла, куртки кожаные посмотреть, и не видела, куда он дальше делся. Когда вышла, Чака еще не было. Я по другим магазинам пошла. В одном из них он меня и нашел, уже с бутылкой ликера в руках и сумкой на плече.
— Но хоть сколько времени отсутствовал Чак, ты можешь сказать?
Кивнув, Элка промычала:
— Могу! Минут десять-пятнадцать, не больше.
Дальше пытать Ягодкину не имело смысла, и я сдался.
— Все, оставим этот разговор. — Вспомнив упомянутую Ягодкиной сумку, усмехнулся: — Сумка, говоришь, у Чака появилась?
Элка не поняла, к чему это я.
— Ну, была, — пробубнила она. — А что?
— Да так, ничего. Интересная
Мы протопали до перекрестка и остановились. Освещенная желтоватым светом фонарей дорога влево под небольшим углом уходила вниз. По обе стороны от нее стояли трех— и четырехэтажные серые старые дома. С этой улицы мы и начали поиски. Прошли по левой ее стороне, миновали два дома. В третьем располагался большой продуктовый магазин. Хотя времени было уже более десяти часов, магазин еще работал. Мы поднялись по мраморным ступенькам, вошли внутрь. В холодном длинном помещении находилось всего трое покупателей. За прилавками нескольких секций скучали продавцы.
— Ну и как же мы здесь отыщем преступника? — озираясь, спросила Ягодкина.
Действительно, как? Я обвел взглядом лица продавцов — обычные, ни у кого на лбу не написано «вор и убийца». И тут я потерял уверенность в том, что затеянная мной акция даст желаемые результаты. Однако отказываться от нее не стал. Не в моих правилах отказываться от взятых на себя обязательств. И я голосом, преисполненным оптимизма, изрек:
— Отыщем как-нибудь. А ты, Элка, чем задавать глупые вопросы, пойди-ка лучше в винный отдел да посмотри, не продают ли в нем ту марку ликера, который вы с Чаком пили.
Ягодкина отправилась в дальний конец магазина — туда, где за спиной сидевшей за прилавком толстой продавщицы высились полки, уставленные всевозможными алкогольными и безалкогольными напитками.
Последний, уже нежданный покупатель — подарок продавцу.
— Пожалуйста, пожалуйста! — вставая, приветливо закивала толстуха. — Шоколад, кофе, спиртные напитки.
Проигнорировав предложение продавщицы, Элка остановилась у витрины и стала методично, полку за полкой, осматривать батарею бутылок.
Я подошел к девушке и остановился за ее спиной.
— Как хоть ликер-то называется? — спросил я, так же оглядывая ряды бутылок на любой вкус и цвет.
— «Сладкий поцелуй», что ли, — неуверенно сказала Ягодкина, — или что-то в этом роде.
— Чушь какая, — хмыкнул я. — Впервые такое название слышу.
— Я тоже никогда раньше не слыхала, — призналась Элка.
— Как бутылка выглядит?
— Обычная, такая длинная с яркой желтой этикеткой, но такого ликера здесь нет, — объявила девушка.
Сообщение Элки меня немного ободрило.
— Вот видишь, — сказал я довольно. — В одном мы можем быть с тобой твердо уверены: в этот магазин Чак не заходил. Дай бог, чтобы этот ликер оказался не распространенным в торговой сети напитком и продавался не во всех кабаках и магазинах. Пойдем дальше!
Мы покинули гастроном и продолжили путь вниз по улице. Прошли мимо арки, ведущей во внутренний двор, мимо какого-то медицинского учреждения, но торговые точки больше не попадались. Метров через пятьдесят я остановился.