Волчий дурман. Не моя луна
Шрифт:
Папа и дядя были рядом с Девой. Год от года.
А я…
Я в это время занимался своими мало приличными делами и плевать хотел на то, что происходит за пределами клуба, где мне было достаточно податливых волчиц, чтобы напрочь позабыть о кроткой невесте.
И теперь после всего этого я действительно верил в то, что был достоин Девы?
Что я смогу доказать ей, что не настолько плохой, каким был всё это чертовски долгое время, где она была одна и тихо любила меня?
Ради этого мне нужно было умереть и заново родиться,
— Дядя был дважды женат. В первый раз, еще будучи молодым, он женился на волчице, у которой уже был ребенок — Селин. Касл удочерил ее и относился как к родной, но долго этот брак не продлился, и общих детей у них тоже не было. Через несколько лет дядя женился снова, и у него родился сын. Но к Селин он всегда хорошо относился и не делил своих детей на родных и неродных. Я на нее никогда особо внимания не обращал, да и виделись мы не слишком часто…
Дева молчала и внимательно слушала, а я перевел дух, потому что понимал, что ее интересуют не только эти подробности. Я знал, что ей будет неприятно и больно слышать всё, и потому пытался подобрать слова, но от этого начинал нервничать сильнее.
— …Я уже и не помню, какой был праздник, что дядя приехал к нам с детьми. У меня как раз был переход — самое жуткое время в жизни каждого волка, когда сила растет с каждым днем и обостряются все чувства до такого предела, что кожу с себя хочется содрать. В этот период волколаки самые опасные и дикие, потому в городе вводят комендантский час. Именно в такой период и появилась Селин.
Я тяжело сглотнул, но проговорил то, что должен был, чтобы быть честным со своей Девой:
— Тогда я хотел убивать и трахаться в равной степени. А Селин устраивало то, что я учился в выпускном классе и не был надежным. Окажись на ее месте кто-то еще — исход был бы тем же.
— И это долго продолжалось?
— Несколько лет.
— Больше, чем два?
— Да…
Дева замолчала, но дышала ровно и о чем-то думала, а я в душе метался и не мог найти себе покоя, оттого что рассказывал ей всё это. Ей! Девочке, которая всю свою жизнь преданно любила только меня и была по-прежнему невинна и чиста, пока мне снова хотелось сделать то, о чем я мечтал во время перехода, — содрать с себя кожу, чтобы стать хоть немного чище!
— После того, как ты ушел в армию и служил, вы больше не виделись?
— Нет, Дева. С тех пор это наша первая встреча за много лет. Я бы даже не вспомнил о том, что было, не явись она сегодня к деду…
— А она тебя не забыла. И то, что было между вами, тоже.
Дева говорила спокойно и собранно, словно взвешивала каждое мое слово и каждую свою эмоцию на всё услышанное, но я снова почувствовал в ней ревность, и улыбнулся.
Если ревнует, значит, всё-таки не отпускает меня из своего сердечка!
— Она может думать всё что угодно, — я обнял Деву сильнее, надеясь, что она услышит, как колотится
Дева промолчала, но снова не попыталась вырваться.
Мы так лежали еще какое-то время, пока не затрезвонил мой телефон, отчего пришлось приподниматься, чтобы взять его с приборной панели.
Конечно же, это был Дед!
Неугомонный и находящийся на вечном страже за каждого из команды «Альфа».
— Я до сих пор не слышу, чтобы ты мне звонил, чернявый! Поди все пальцы стер до мозолей, а телефон сломался?
Я хмыкнул и сокрушенно покачал головой, не выпуская Деву из своих рук, только позволил ей сползти с меня и лечь рядом. Под боком.
— Я помню свое обещание перезвонить, когда мы приедем домой, Дед. Но мы еще не приехали.
— Что-то с машиной случилось?
— Нет. Просто решили остановиться и поговорить.
Дед хмыкнул на другом конце линии, уточнив:
— Только поговорить или кое-что еще?
— Да, только поговорить. И сейчас поедем домой.
— Вот и отлично. Жду звонка из дома!
Я только закатил глаза, улыбнувшись молчаливой задумчивой Деве:
— Дед просто неисправим!
Глава 14
И всё-таки что-то определенно происходило.
А я всё никак не мог понять, к добру ли это.
Дева молчала оставшуюся дорогу до дома и не пыталась убрать своей руки из моей ладони.
Причем даже когда я положил ее руку на себя.
Она не оттолкнула меня, когда мы вошли в тихий темный дом, где никого не было, и я снова поцеловал ее.
Не оттолкнула, но и не ответила. Только тихо проговорила:
— Я пойду к себе.
— Да, конечно, — пробормотал я и попытался улыбнуться, но на душе было как-то неспокойно.
Если бы только я мог забраться в ее головку и понять, о чем она думала всё это время! Потому что впервые я не мог сказать совершенно ничего об ее эмоциях.
Я был настолько в растерянности, что даже не поднялся вслед за ней в свою комнату, потому что чувствовал нутром, что Деве нужно дать больше свободного пространства. Дать возможность переварить всё то, что она увидела и услышала сегодня.
Страшно было только одно — что я не смог доказать ее особенность и неповторимость для меня.
Я просидел в темноте на первом этаже нашего особняка, прислушиваясь к тому, что происходит в комнате Девы, до тех пор, пока не вернулся папа с девочками.
Малышка Кирти уже спала, и папа нес ее на руках, а Катрина выглядела уставшей, но крайне довольной.
— Всё в порядке? — папа чуть изогнул брови и заглянул пытливо в мои глаза, когда я осторожно взял из его рук сестренку, чтобы отнести ее в комнату и уложить спать.
— Сам понять не могу, — пробормотал я, на что папа мягко улыбнулся и сжал мое плечо: