Волчонок для Избранной
Шрифт:
Слишком жесткая цензура, слишком много затаенной боли, слишком путанные и непонятные письма. Столько «слишком», что никто и не поймет, не почувствует эмоций, вложенных в скупые строчки. Только он сам да те, кто прошел с ним эти круги ада.
Глава 21
Френсис отправлял не все письма, лишь некоторые, тщательно проверяя каждую фразу, боясь сболтнуть лишнее. Тем более после того, как оказался шпионом среди Волков. Но и до этого, в основном, описывал погоду, жалуясь на жару, на влажность. Иронизировал,
Френсис вздрогнул, понимая, что на самом деле видит и темный балахон, и сморщенное лицо. Закат залил небо алой кровью, а на душе стало тошно. Захотелось выть, рвать на себе волосы, бежать, куда глаза глядят, спасаясь от неясных видений. Да, старуха была почти реальной, только чуть прозрачной. Жуткая беззубая усмешка, развевающиеся по ветру седые космы, морщинистые руки, протягивающие бурдюк с водой… наверняка отравленной.
Френсис зажмурился. На Земле можно было отвлечься от смерти. Когда стихал свист файерболов, становилось легче дышать. Когда удавалось увернуться от пуль, летающих вокруг разозленными пчелами, тоже. Здесь же старуха стояла на фоне пламенеющих облаков и будто ждала. А вокруг были лишь горячие камни причудливых форм да раскаленный добела песок.
— Думаешь, уйдешь от меня? — с губ старухи сорвался злобный торжествующий смех, похожий на карканье.
Картинки перед глазами сменились. И теперь Френсис видел, как файерболы все-таки находят своих жертв, а пули навсегда остаются в бездыханных телах, и песок становится красным, напоенным кровью… Он закрыл лицо руками, как напуганный мальчишка.
«Нет, нет, нет! Я не могу сойти с ума здесь! Я должен найти Саманту!» — отчаянно закричал Френсис про себя.
***
Наверное, впервые в чужом мире Саманта по-настоящему испугалась. Вроде бы с виду все выглядело безмятежно. Темные заросли, старый покосившийся мост, перекинутый через давно высохшую речушку, густые чернильные сумерки, опускающиеся на мир… Стояла абсолютная тишь, нарушаемая лишь легким шорохом листвы. Но атмосфера была гнетущей. Перед глазами мелькнуло видение: «Летучий голландец» среди тумана. Моментами кадры выстреливали сами собой. Абсолютно бессвязные.
«Я же не схожу с ума, правда? Почему тогда все эти картинки?» — Саманта тряхнула головой.
Раздался шум. Она вздрогнула и попыталась спрятаться под досками моста, но не успела. Прямо на нее надвигалась странная, пугающая процессия, напоминавшая бродячий цирк. Вокруг резко потемнело, и теперь только огонь факелов разгонял тьму. В открытой колеснице стоял ребенок и увлеченно бил в бубен.
По спине Сэм побежали мурашки. Мальчишка — вылитый Френсис, просто лет в десять. Он был закутан в белый балахон наподобие савана, и захотелось кричать от ужаса.
Саманта оцепенела. А мимо нее мчалась веселящаяся процессия. Какие-то мужчины вели на поводках гончих. Бегали дети с завязанными глазами, играя в догонялки. Красивые женщины в открытых нарядах глотали пламя, словно заправские факиры… Неживые, пустые глаза людей, населяющих этот мир, смотрели сквозь Саманту. Но страшнее всего был взгляд ребенка.
— Френсис… — выдохнула она севшим
Мальчик не отозвался, и тогда новая догадка пронзила мозг: «Это его сын? Его ребенок? Значит, он… мертв?»
Глава 22
— Он совсем рядом… — одними губами шепнул мальчик.
Саманта зажмурилась, не в силах смотреть в его остекленевшие глаза. Хотелось зажать уши, не слышать смеха, лая собак, скрипа колесницы. Нужно вытянуть Френсиса из этого мира! Причем, как можно скорее, пока животный ужас не свел с ума. Ведь звуки становились слишком громкими, в голове плыло, а в ушах начинало звенеть
Она сопротивлялась до последнего, пока перед глазами не взорвался рой серебристых мушек. Тогда Саманта медленно опустилась на деревянные доски моста, нагретые за день солнцем. Никто не обратил внимания на девушку в глубоком обмороке. Шоу продолжалось, несмотря ни на что.
Очнувшись, Саманта искренне понадеялась, что все произошедшее — лишь дурной сон. Но нет. Бродяги ушли, но перила моста остались украшены красными и желтыми лентами, развевающимися на ветру.
Тяжело вздохнув, Саманта встала на ноги и огляделась. Она снова оказалась в одиночестве. Интересно, сколько провалялась в обмороке? Сейчас царила глубокая ночь, и на агатово-черном небе сияли редкие звезды. Среди туч величественно плыла огромная белая луна, чьи размеры просто потрясали. Она проливала на девушку холодный неверный свет, а совсем рядом, в камышах, что-то шуршало.
«Нужно собраться, — строго заговорила Саманта сама с собой. — Не все потеряно. Я жива, те бродяги смылись вместе с цирком, меня не тронули. Теперь нужно отыскать Рэна и побыстрее исчезнуть. Вернуться в наш «спокойный» мир. Хоть там и пламенеет пожарище войны, но он все-таки наш, родной. С его опасностями мы научились справляться. А здесь не знаешь, что с тобой произойдет через мгновение».
Стряхнув остатки оцепенения, Саманта почувствовала себя намного лучше. Сосредоточившись, она сумела перенастроить шнурок на поиск кристалла. Хотя и с трудом, ведь магия не хотела поддаваться.
«Две половинки одного целого должны соединиться», — эта фраза стала ключевой, подействовала, как заклинание.
Шнурок снова ожил и дернул за запястье, потащив через густые, почти непроходимые лесные заросли.
— Эй, не так быстро! — взмолилась Саманта, но естественно, ее никто не послушал.
Она уже выбилась из сил, проклиная шнурок последними словами, когда он неожиданно остановился. Саманта споткнулась и чуть не упала. Босая нога угодила в колючки. Черт! Куда делись ботинки? Саманта от души выругалась. И лишь потом огляделась. Зря… Увиденное заставило похолодеть от страха.
На первый взгляд это была симпатичная лесная полянка. Ее освещали лунные лучи, глаз радовало многообразие цветов и красок. Посредине стоял длинный стол, уставленный диковинными яствами. Свежими, аппетитными, ароматными. Саманта едва удержалась, чтобы не схватить большое яблоко и не впиться в него зубами.
А остановило ее следующее. Люди, в разных позах сидящие за пиршественным столом. Казалось, они уснули… Такое мирное и безмятежное выражение застыло на их лицах. Некоторые лежали лицом на белой скатерти, некоторые сидели, задумчиво подпирая рукой подбородок.