Волчонок Итро
Шрифт:
Еще вам любопытно узнать, как я попал в йешиву? После первой той пресс-конференции, после гнусных и лживых нападок Максима на Петуха, совесть моя была неспокойна. Привели меня ноги к Стене плача, к нашему ангелу просить
Надел я на входе, как обычно, ермолку бумажную, а вышел из закутка в бархатной, Петухом мне подаренной.
Отвел он меня в йешиву, посадил у окна. Здесь и сижу я, бывший волчонок Сидки, по сей день. Сижу, учу Тору. С ребятишками, мне подобными из Уругвая, из Аргентины, из Штатов...
Платят, конечно, стипендию небольшую - это Петух мне устроил. Но и подрабатываю малость тренерским своим ремеслом. Начальство купило мне десять пар перчаток, пару мешков, груши, и тренирую я наших ребят, пейсатых и бородатых, у нас в подвале. Об этом и мечтал мой покойный друг, о пьедестале на Олимпийских играх, о наших парнях, пейсатых и бородатых великий Максим Зильбер, да будет благословенна о нем память.
С той минуты, как посадили меня у окна, покой и благость сошли в мою душу. Но так уж ведется: не может счастье быть совершенным! Есть “война иудейская” с Жанкой. Проблемы тяжелые: прошу ее
«Замуж, - кричит она мне, - выходила за одного человека, а жить заставляешь с другим! И этот другой хочет себе жену другую».
«А я меняться не собираюсь!
– кричит.
– Подобный пункт в программе моей генетической в этой жизни отсутствует. Оставь в покое меня. А лучше давай разбежимся! Стукнемся задницами и разбежимся...»
Я понимаю, баба права! И жду, упорно жду чуда в семейной жизни, не теряю надежды.
Хожу с ней часто к Кидронской долине, где мы работали на раскопках. Гуляем ночью под стенами, где выплыл однажды к небу заговоренный каменный параллелепипед, так резко изменивший три судьбы и Жанкину семейную жизнь.
Высоко над нашими головами прочерчен след на крепостной стене. След земли, кургана.
«Надо копать, всю жизнь копать, - принимаюсь я толковать жене.
– Душу копать постоянно, непременно что-нибудь обнаружишь!»