Волчья доля (сборник)
Шрифт:
Кирилл промолчал. Ехидно посмотрев на него, женщина вышла в коридор, и, как только за ней захлопнулась дверь, страшный удар по шее бросил Кирилла на пол вместе со стулом. Сержанты знали свое дело. Били грамотно, со вкусом, не оставляя следов. Затем усадили перед столом и напоследок двинули резиновой дубинкой по темени. Голова разрывалась от боли, путались мысли. Следователь снова зашла в кабинет.
– Что же у тебя вид такой понурый? – с притворным участием поинтересовалась она. – Небось совесть мучает?
Кирилл молчал.
– Ладно, подпиши протокол допроса и можешь отправляться
– Какого допроса?
– Ты разве не помнишь?! Хорошо, я скоро вернусь.
Сержанты с усердием, заслуживающим лучшего применения, повторили прежнюю процедуру.
– Подпиши, хуже не будет, все равно ведь посадим, только здоровья навеки лишишься! – уговаривала следователь. Ее злое некрасивое лицо плавало перед замутненными глазами Кирилла словно в тумане, то расширяясь до размеров шире окна, то сужаясь в огурец, будто в кривом зеркале.
– Не буду ничего подписывать, – из последних сил хрипел он. – Где мой адвокат?
Избиения повторялись снова и снова…
Как предвидел Кирилл, Савицкий быстро разобрался, в чем дело. В тот самый вечер, когда полуживой от побоев Кирилл был наконец заброшен в камеру, в подвале загородного дома Савы происходила процедура, как две капли воды похожая на ту, что проводили в милиции. Только на этот раз жертвой являлся господин Кобылкин, а палачами – подручные Савицкого. Вадим, в отличие от Кирилла, сломался быстро.
– Понял, мразь, что нужно сделать? – прорычал ему в лицо Славик.
– Да-да, не убивайте!
– Завтра явишься туда вместе с нашим адвокатом, скажешь: произошла ошибка, не того взяли! Иначе вырежем всю семью!
– Да-да-да, – скулил Кобылкин, – я больше не буду!
На другой день к вечеру Кирилл вышел на свободу. Он чувствовал себя ужасно, словно его несколько раз пропустили через мясорубку. Болели почки, ребра. Голова трещала по швам – похоже, получил сотрясение мозга. Увидев серое осунувшееся лицо, на котором постоянно выступали бисеринки пота, и выслушав рассказ о случившемся, Савицкий затрясся от ненависти.
Спустя два часа они вместе с Мироном сидели дома за столом, обсуждая сложившуюся ситуацию.
– Сволочь, Кобылкин, пидорас! – говорил Савицкий, нервно затягиваясь сигаретой. – Жил, как у Христа за пазухой, ничего плохого ему не делали, напротив, помогали, и на тебе!
– Что ты хочешь от барыги! – философски отвечал Мирон, прихлебывая из глиняной кружки пенистое пиво. – Кобылкин решил, что теперь нам всем крышка, можно деньги сэкономить, поверил газетной брехне! Деньги для него самое главное, он за них мать родную продаст!
– Но зачем подставил Кирилла, гад?!
– Сава, ты прямо как ребенок! Кобылкин решил преподать нам урок – мол, смотрите, экий я крутой, только суньтесь – в милицию сдам.
– Так дело не пойдет! – ударил кулаком по столу Савицкий. – Вслед за ним другие оборзеют!
– Правильно, я того же мнения, нужно преподать им урок. Завалим паскуду!
– Мирон, ты знаешь, сколько визга будет?!
– Визг будет, если найдут труп, а если просто исчезнет – поищут спустя рукава, да и все.
– Опять кровь, – поморщился Савицкий. –
– Что поделаешь, Сава, что поделаешь, с волками жить – по-волчьи выть. Думаешь, мне это нравится? Однако другого выхода у нас нет!
Савицкий долго размышлял.
– Ладно, – наконец мрачно буркнул он. – Делай! Я договорюсь на кладбище…
Вадим Кобылкин пребывал в прескверном расположении духа. Мечта раз и навсегда отделаться от «крыши» развеялась словно дым. Он забыл, что когда-то сам под нее напросился. Самочувствие также оставляло желать лучшего. В подвале загородной дачи его неплохо отделали, не хуже, чем Кирилла в милиции. Припарковав машину у подъезда, он не торопился выходить, куря одну за другой сигареты и размышляя о своей плачевной участи. Влип как кур в ощип, поверив газетам. Впрочем, почему влип? Прошла неделя после освобождения Кирилла, но никто из ребят Савицкого не приезжал, не звонил. «Испугались, – осенило Кобылкина, – своего вытащили, но больше рисковать не хотят. Значит, не зря обращался я «куда следует», не зря переносил побои. Теперь не нужно отдавать каждый месяц пятнадцать процентов прибыли!» Мысль о сэкономленных деньгах подействовала на коммерсанта как стакан хорошего коньяка. В голове приятно зашумело. Он вышел из машины, включил сигнализацию и уже собирался войти в подъезд, как вдруг чья-то тяжелая рука легла на плечо.
– Не торопись, Вадик, – послышался тихий, уверенный голос. – С тобой поговорить хотят!
– А? Что? Где? – встрепенулся Кобылкин и, обернувшись, увидел Мирона, одного из приближенных Савицкого. С ним были еще какие-то два парня. Их Вадим раньше не видел.
– Поехали к Саве, – сказал Мирон, – он с тобой повидаться хочет.
– Я никуда не поеду, – начал было коммерсант, но в бок уткнулось жесткое дуло пистолета.
– Поедешь!!!
Решив больше не искушать судьбу, Кобылкин покорно уселся на заднее сиденье. По бокам его плотно сдавили мощными плечами подручные Мирона. Машина плавно тронулась с места.
По сторонам мелькали огни вечернего города. Ярко светились неоновые вывески магазинов, рекламы различных фирм. На улицах кипела жизнь. Сейчас Кобылкин чувствовал какую-то отстраненность от нее. Будто не ходить ему больше по улицам шумного города, не покупать в роскошных магазинах фирменные шмотки, не веселиться в ресторанах с красивыми девушками. Вадима начал колотить мелкий озноб, по телу побежали струйки пота.
– Ку-куда мы е-де-дем? – плохо владея языком, спросил коммерсант.
– Не волнуйся, все нормально, – не оборачиваясь, ответил сидевший за рулем Мирон.
– Хочешь выпить для храбрости? – миролюбиво предложил один из мордоворотов и, не дожидаясь согласия, достал бутылку коньяка, пластмассовые стаканчики и шоколадку, которую разломил на три равные части. – Ну, погнали, чокаться не будем!
– Разве мы на поминках? – осмелился пошутить Вадим, даже не подозревая, насколько близок к истине.
– Что за чушь! – несколько натянуто усмехнулся второй. – У нас это не принято.
Огненная влага успокоила. Не спрашивая разрешения, Кобылкин закурил сигарету. Похоже, расправы не намечается. Но что в таком случае?