Волчья хватка-2
Шрифт:
— У тебя-то какой интерес хлопотать за него? — спросил старец.
— Да никакого, — заюлил сирый. — Какой у нас интерес, бренка? Все ради Воинства… Я блюду интересы Ослаба.
— Вижу, ты что-то хочешь. Говори!
— Ну, добро, есть, конечно, интерес. Что тут скрывать? — нехотя признался сирый. — Хотелось бы получить кое-что от Ражного.
— Ступай себе, калик…
— Как же так, старче? По обычаю, сень его знаний должна пасть и на меня. Пусть всего одна двести семьдесят третья
— У тебя есть, что он просит? — вдруг устало спросил бренка.
— Нет, — отозвался Ражный.
— Как нет? — уцепился калик. — Ты сейчас только взлетал и кружил над головой старца. Он почувствовал! Ты же кем-то оборачивался? Значит, можешь и волком!
— Можешь? — спросил старец.
— Я могу входить в раж, оборачивать свои чувства. Это не то, что он хочет.
— Ладно, снимай с него свою добычу и ступай! — поморщился от назойливости сирого бренка и махнул посохом.
Калик с сожалением подступил к Ражному:
— Давай пояс. Что с тебя ещё взять?
— Пояс? — отступил тот.
— И рубаху бы с тебя снял, да рваная она, — умыльнулся сирый. — Сам донашивай. А пояс мне по закону положен. Тебе-то на что он в Сиром?
Ражный положил руку на пряжки и глянул на бренку.
— Сними с него пояс! — прикрикнул старец. — Некогда мне…
— Извини, — повинился калик. — Правило такое… Ты ж военный человек, знаешь. Даже на губу сажают, и то без ремня. А тут в Сирое…
Он расстегнул пряжки, снял пояс и тут же, расстегнув пальто, подпоясался сам.
— Моя добыча…
— Ослабу скажи, я принял отрока, но с условием раннего вече, — сказал ему бренка. — Девять месяцев носить это бремя не стану. Этому одного хватит, если не сбежит.
Обиженная, согбенная фигура сирого ещё долго мелькала среди деревьев, пока от него не осталось пятно в этой странной, зыбкой атмосфере. Но и оно потом истаяло, как парок, а старец все ещё неподвижно стоял и смотрел ему вслед, спокойствием своим напоминая сфинкса.
— Что я должен делать? — притомившись от долгой паузы, спросил Ражный.
— А вот думаю, — отозвался бренка. — Возбудить ходатайство о помиловании или услать тебя в мир, на волю судьбы… У тебя не пропало желание выйти из лона Воинства?
— У меня не было такого желания.
— Ты готов нести все тяготы и лишения своего сирого существования?
— Они мне приятнее, чем жить в мире.
— За что же ты так возненавидел его?
— Нет, старче, я люблю мир. Мне доставляет удовольствие жить среди простых людей, говорить с ними… Он мне ближе, чем Сирое Урочище.
— Тогда что же не уходишь?
— Мир стоит на пути безумства. Сосуществует
— А если это будущее человечества?
— Тогда я не желаю принадлежать к такому человечеству.
— Да, — протянул старец. — Вот отчего этот волчий взор… Тебе следует успокоиться, отрок, погасить гнев. Иначе ты не увидишь тонкости и сложности сегодняшнего мира.
— Веди меня, старче. Я готов к послушанию.
— Нет, ты не готов, — неожиданно заключил старец. — Поживи здесь, остуди голову. Найду тебя, как время будет. Знаешь, сколько у меня таких гордых да гневных?.. Запомни единственное правило послушания: большим пожертвуешь — больше и самому воздастся.
И ушёл, оставляя за собой расплывчатый, белесый и уже бесцветный след, едва видимый на фоне леса.
Едва бренка скрылся из виду, как из молодых ельников вывернулся калик, с оглядкой подбежал к Ражному.
— Ну, понял, что тебя ждёт?
— Не совсем…
— Тебя бренка на произвол судьбы бросил! Бессрочно. Хоть ты и упёртый, но мне жаль тебя…
— А что значит раннее вече?
— Будешь жить в лесу без крыши над головой, без жратвы и тёплой одежды, — с некоторым удовольствием сказал сирый. — Лучше девять месяцев послушания в тепле, чем месяц на морозе под открытым небом. Оглядись — снег кругом! Каково тебе будет в одной рубашонке да куртешке на рыбьем меху? Это, брат, такая школа выживания!.. Через неделю сам покаешься и в мир убежишь!
— Да я уже проходил такую школу, — задумчиво проговорил Ражный.
— Такую не проходил! Это тебе не вотчина, жилья тут не сыщешь! Вон твои соседи берлоги роют… Попробуй-ка день и ночь на холоде и с пустым брюхом?
— Месяц вытерплю…
— Если даже вытерпишь, бренка обязательно ещё время назначит. Вот тогда начнётся настоящее выживание. Такая борьба за жизнь! Или озвереешь, как Сыч, или сбежишь.
— Что ты хочешь? Пояс и так тебе достался…
— Да я-то ничего уже не хочу! Тебя жалко, за что страдания такие?
— Не искушай, сирый…
— Значит, слушай внимательно, — он огляделся. — Из тебя начнут выколачивать твоё «я», понял?
— Давно понял.
— А как — знаешь? Вот!.. Если выживешь первый месяц, на второй бренка сведёт тебя с какимнибудь вольным араксом, в одну нору затолкает — ещё через месяц вы друг другу глотки перегрызёте! Потому что двум медведям в одной берлоге не лежать.
Кажется, он действительно начал открывать некоторые тайны послушания.
— Как это — сведёт? — спросил Ражный.