Волчья невеста 2
Шрифт:
В растрепанных чувствах я отложила зеркало и взялась за мыло. Ох, каким это было наслаждением – купаться в теплой воде. Наконец-то прополоскать волосы, отмыть кожу от грязи и дорожной пыли. Нет, жизнь в лесу это не мое. Мне ближе человеческие изобретения.
Только промыв волосы несколько раз и хорошенько их прополоскав, я вышла из воды. Кожа горела от жара и скрипела от чистоты, но я была счастлива. Наконец-то я была дома. Оделась в свою родную одежду, длинную, до пят, хлопковую непрозрачную сорочку и домашнее платье, села сушить волосы и расчесывать их возле
О Теодрике я вспомнила спустя время: будто кто-то в спину толкнул. Прикусила губу, размышляя о пришедшей в голову мысли. Он причинил мне много зла, много боли, и сам выбрал, как ее искупить, следуя за мной. Защищая меня в пути. Можно сказать, мы были квиты. Но сейчас я чувствовала, что нам нужно поговорить. Поставить точку.
Вышла на крыльцо, а зверь тут как тут – застыл возле дверей.
– Там есть бочка, – кивнула я за плечо. – Если принесешь воду, сможешь помыться.
«Ты приглашаешь меня к себе?» – кажется, он удивился больше меня самой.
– Нет, – отрезала я, глядя в волчьи глаза. – Я хочу отблагодарить тебя за то, что помог мне добраться домой. На этом между нами все. Я прогоняю тебя. Это последняя ночь, завтра надеюсь тебя больше не увидеть.
Я скрылась в доме раньше, чем волк успел что-либо ответить. Даже достала ему отцовскую одежду – мой отец, конечно, не был таким великаном, но это самое большее, что я могла сделать для своего палача и спасителя.
Сама же я легла спать. Зря только к стене не отвернулась, потому что в дом шагнул совершенно нагой Теодрик, несущий сразу два ведра с водой. Я свечу не погасила, вот все и увидела. Вервольф в зверином облике меня не пугал, а вот мужчина… Воспоминания о том, что и как он делал со мной, накатили разом, заставив меня задыхаться от волнения. Но самое странное было то, что меня при виде него словно обдало жаром. Во рту пересохло, а в теле появилось странное томление.
Я все-таки отвернулась, пытаясь справиться с жаждой. Да, это была именно жажда. Стало лишь хуже, потому что теперь я ничего не видела, зато прекрасно слышала, как вервольф плещется в согретой водичке. Мне и самой водички захотелось, только холодной.
Когда он закончил, я была уже сама не своя, надумав себя всякого. Кожу кололо даже под мягким одеялом, тело лихорадило. Меня будто что-то звало, толкало в спину, заставляло желать чего-то… Или кого-то.
– Это все полная луна, – раздалось за спиной так близко, что я едва не подпрыгнула. Обернулась резко, заметив мужчину возле своей постели. Глаза его горели в полумраке. – Она действует так на всех вервольфов, но особенно на тех, кто обрел истинных. Позволь помочь тебе? Унять эту боль.
Я отшатнулась от него, как от огня, сжала тонкое одеяло до побелевших костяшек. Мой взгляд заметался по его лицу, по телу. Теодрик обернул отрез ткани вокруг бедер, но я все равно видела его наготу, помнила его наготу, и меня еще больше затрясло от этих воспоминаний.
– Не смей, – вместо голоса у меня прорезалось какое-то рычание.
Он с досадой цокнул языком, тряхнул влажной копной волос, заглянул мне в глаза.
– Я не стану ничего
– То есть, если бы не была истинной, ты бы на меня набросился? – не удержалась я от колкости.
Мужчина поморщился, будто мои слова причиняли ему боль.
– Ева, давай не будем представлять, что бы было, а чего бы не было. Ты моя истинная, этого не изменить и не исправить.
– Я ничья истинная! Ничья, понятно? Я человек.
– Больше нет, – заявил этот упертый зверь. – Луна связала нас и все изменила. Тебя изменила. Твое тело, твои чувства и способности. Не удивлюсь, если ты окончательно станешь волчицей.
Он говорил это с такой гордостью, с таким теплом, будто я получила милость Владыки, а вот у меня по спине пробежал мороз, даже несмотря на то что благодаря натопленной печи в доме было тепло, даже жарко.
– Стану зверем? – выдохнула я. – Это ужасно!
– Почему ужасно?
Густая челка упала ему на лоб, и теперь Тео смотрел на меня будто из-за завесы. Исподлобья.
– Я стану тем, кого ненавижу больше всего, – выплюнула я и отвернулась.
Может, не лучшая идея – поворачиваться к зверю спиной, но я видеть его не хотела. И слышать его речи тоже. Я не стану волчицей, это невозможно. Я человек и останусь им.
Послышался тяжелый вздох, а затем скрип половиц. Только шагов я не услышала. Я повернулась, чтобы убедиться, что вервольф не ушел, и обнаружила Теодрика на полу.
– Почему ты не перекидываешься в зверя? – спросила, приподнявшись на локте.
– Ты бы этого хотела? – Его вопросы на мои вопросы меня дико раздражали, но, кажется, проблема была в том, что раздражал меня сам альфа.
– Делай, как хочешь, – я махнула рукой и снова отвернулась. И чуть не подпрыгнула.
– Я хочу заключить тебя в объятия, Ева, и согревать этой ночью.
– Я больше в этом не нуждаюсь! – разозлилась я. – Не в тепле, не в тебе.
– Уверена? Луна шепчет тебе иное. Ты теперь тоже немного зверь, значит, чувствуешь ее и зов истинных. Твое тело горит, а душа изнывает от тоски. Я жил так долгие годы, знаю, о чем говорю. Только ни одна женщина не могла утолить мою жажду. До твоего появления. Так работает истинность. Парность.
Я прислушалась к себе и поняла, что действительно все это чувствую. И жар в груди, и смятение, и желание коснуться себя между ног, там, где горячо и влажно. Но даже себе в таком стыдно признаться, не признаваться же в этом зверю?
Бесы!
– И как от этого избавиться?
Я снова повернулась к альфе и поняла, что он лежит на боку и внимательно следит за мной.
– Только утолив жажду.
От страха меня снова всю скрутило, передернуло.
– Нет, – повторила я четко. – Даже думать об этом не смей. Я больше не буду твоей игрушкой.
– Игрушкой? – грустно усмехнулся Теодрик. – Я благодарен богам за еще один шанс, за истинную, но пошутили они надо мной знатно. Ты не игрушка, Ева. Истинная – это самое дорогое, что есть у волка. Я сделаю для тебя все.