Волчья осень
Шрифт:
– Разве колдуны такое умеют? – осторожно поинтересовался я. Вышло, как ни крути, просительно.
– Значит, умеют, – буркнул безопасник, косясь на Шнайдера. – Они вообще много чего умеют, и раз это пошло в ход – значит, можно ждать и новых пакостей… Так?
– Может быть, – кивнул управовский колдун. – Особенно если ставки поднялись.
– Ну хоть какое-то обоснование всего этого есть? – спросил врач, кивнув на лежащую на кушетке Машу.
– У неё явно есть колдовские силы, – начал колдун, но Каращук бесцеремонно прервал его:
– Это
– Вот… Воздействие вошло в резонанс с её внутренней энергетикой. Скорее всего, Олег Богданыч, вы верно предположили – её хотели вырубить и вынести. Вынести не удалось, потому что двери блокированы, а вот случайно или нет резонанс пошёл – я не могу сказать. Слишком нетипичная сфера, – не совсем оптимистично завершил мысль Шнайдер.
– Могло быть и специально, – не выдержал я. – Бурденко отлично знает, что Маша владеет кое-какими колдовскими навыками. Причём он признал, что они не изучены.
– Наблюдение, какие-то люди у подъезда? – не оборачиваясь, задал вопрос Каращук.
– Утверждают, что ничего не видели, – спокойно доложил один из бойцов. – Пост – два человека. Вероятность того, что отвлеклись сразу оба – нулевая.
– Или не помнят, что отвлеклись, – процедил Семашко. – Раз все козыри пошли в ход – могли использовать отвод глаз или что-то подобное, о чём мы не знаем…
– Ни разу не сталкивался, но, наверное, это возможно, – неуверенно предположил колдун.
– Или открыли пробой прямо на лестничную клетку, – невесело подытожил я.
– Что ж сразу не в квартиру? – поинтересовался Семашко.
– Либо наш контур помешал, либо, что более вероятно – для пробоя нужно хотя бы разок побывать в том месте, куда пытаешься его открыть, – без выражения сказал Каращук. – А в квартире они ни разу не бывали.
А что, хорошая версия… Кстати, я ведь, когда пытался открыть пробой тогда, в горящем доме, очень чётко представлял себе те места, куда хотел бы попасть. Но – не помогло. А впрочем, я и не колдун, у них тоже явно не все это умеют. И ключ, проклятый ключ, о котором говорила знахарка… что может быть ключом?
Эти размышления я оставил при себе. Процедил только:
– Пробирку бы…
Я не уточнял, какую именно, но, судя по лицам, явно все и так поняли – ту самую, которую здешний житель получает раз в жизни. Эх, как пригодилась бы сейчас Машина пробирка! Но увы – потратила она её на меня и на Андрюху.
– Давайте в зал заседаний, – махнул рукой безопасник. – Там и так заждались, на час уже просрочено… Марию – в комнату отдыха, охрана двойная, мать вашу, – беззлобно ругнулся он. – Пошли…
Итогом заседания стал документ, который, даже не перечитывая, подмахнул хмурый и озлобленный Лаврентьев. Поскольку документ составлялся при мне, содержание я знал.
Управа открыто обвиняла Колледж в диверсии с целью срыва серьёзного и значимого для города научного эксперимента по управлению биомагнитными полями (да, в документе так и значилось – «биомагнитными», уж не знаю, кто именно придумал этот термин).
Уже когда документ запечатали в специальный тубус для перевозки конфиденциальной корреспонденции и Шнайдер поставил на него «метку адресата» Бурденко, означающую, что никто, кроме ректора, этот тубус вскрыть не может – что-то вроде местного аналога шифрования документов перед пересылом, – я спросил:
– А почему не написали, что участники встречи должны быть без оружия?
– А смысл? – пожал плечами Лаврентьев, собирая бумаги на столе. – Колдуны – сами по себе оружие, будь они хоть с голыми руками. А на встречу явно придёт кто-то из них – может, и Бурденко собственной персоной. Так что все с оружием, как ни крути…
Боец, забрав тубус, ушёл, разбрелись и остальные. Подошёл Каращук:
– Вот такие дела, Волков… Ну что, домой, или останешься, подождёшь ответа?
– А то, что я останусь, на что-то повлияет? – машинально огрызнулся я, и вдруг понял, что безопасник очень серьёзен. Ну да, я же вляпался по самое «не могу» – и колдуна завалил вчера именно я, причём Колледж это мне явно припомнит, и Маша со мной связана. Так что не исключено, что Колледж потребует жертву в виде меня – если, конечно, «захочет крови». Хотя, помнится, Бурденко и так хотел заполучить и меня, и Машу.
– Да не бзди, никто тебя не сольёт, – примирительно сказал Каращук. – Мы своих не бросаем… Конфронтация началась, сейчас могут полететь головы гораздо серьёзнее твоей. Причём с обеих сторон.
С обеих сторон…
Но у Колледжа есть одно несомненное преимущество, как ни гони от себя мысли о нём. За колдунами – будущее. Это сейчас ещё есть некий баланс между «стариками», не имеющими колдовских сил и живущими, строго говоря, «по-старому», и между молодёжью, которая имеет склонность к колдовству от рождения… А пройдёт лет десять, если не меньше – и колдуны начнут всерьёз вытеснять «старую власть». Те, кто уже опытны – заматереют, родятся и обучатся новые. Это гидра, у которой взамен отрубленной головы вырастет даже не одна – десять.
И Каращук наверняка это понимает. Времени очень мало – буквально в ближайший год-два надо вернуть Колледж от сепаратизма на рельсы служения городу – иначе третье десятилетие здешнего двадцать первого века станет началом безоговорочного расцвета колдунов, на которых, извините за каламбур, нет управы…
И главным у них так и будет Бурденко.
– Никуда я не пойду, – сказал я вслух, занятый своими мыслями. Домой и правда не хотелось.
– Хочешь – пойдём перекусим, – продолжал безопасник. – У дежурных жратва должна быть, там у них холодильник есть. Мне кажется, Колледж ответит гораздо раньше, чем мы этого ждём…