Волчья шкура
Шрифт:
— Страшное это место. Я когда мимо прохожу, меня так и подмывает туда заглянуть.
Кончик зонта трепетал в воздухе, как бы вычерчивая таинственные знаки.
Матрос посмотрел вверх. Отсюда все это походило на незаживающую рану, стены — как прожженная ткань, поблекшая осенняя трава между ними — как гной.
Матрос спросил:
— Почему же страшное?.. Потому, что Хеллера там хватил удар? (Он искоса взглянул на старика.) Он бы и в другом месте его хватил.
Тот, как видно, старался
— Да что там Хеллер! — сказал он. — Я про развалины говорю! Их надо снести. Они весь наш край позорят.
Матрос:
— Ну, это когда еще будет. Нам с вами и не дождаться. Здесь ведь ни одну кучу мусора не убрали. Да еще дощечки на них повесили: «Охраняется государством».
Но Айстраха нелегко было рассмешить. Или он его не слушал? Старик двигал вставными челюстями, как будто раскусывая слова, злые слова, которые он не в силах был выговорить, не в силах и проглотить. Казалось, что под жидкой своей бороденкой он жует собственные иссохшие губы.
Вдруг он повернулся к матросу и уставился не него безумными мерцающими глазами.
— Вы ведь тоже, — пробормотал он, — вы ведь тоже не верите в духов?
Матрос смотрел на него сверху вниз, руки он засунул в карманы бушлата, голову слегка склонил набок, немного удивленно и насмешливо — так смотрят на ни к чему не пригодную вещь.
— Я еще ни одного не видел, — сказал он наконец. — Но что они вам являются и что иной раз бродят в Тиши, по-моему, вполне возможно.
Айстрах вздохнул.
— То-то и оно, — пробурчал он себе под нос. — Ничего толком не знаешь. А коли ты годами здесь околачиваешься и только и слышишь, как визжит пила, и все тебя тянет туда заглянуть, и все ты надеешься что-то увидеть, тут-то оно тебяи настигает. Вдруг вцепится в тебя и держит. Так и с вашим отцом было. Я точно знаю, отчего он повесился.
Матрос ощутил внезапный удар, он словно дотронулся до электрического ската. Он пристально поглядел в глаза старику, в рассеянном мерцающем свете которых как бы растворялось все окружающее.
И — вынув трубку изо рта:
— Что вы хотите этим сказать? — с угрозой в голосе спросил он. Рука его, державшая трубку, начала дрожать.
Старик вздернул плечи, пригнулся и сник.
— Ваш отец был хитрый человек — хитрее нас всех. И кто поручится, что он не был еще и предателем? — Он посмотрел на матроса и отвратительно усмехнулся. — Он не оставил никакой записки?
— Записки? Что вы имеете в виду?
— Не оставил вам прощального письма?
— Мне нет. Во всяком случае, я такового не обнаружил… Почему вы так странно спрашиваете меня?
Старик, казалось, вздохнул с облегчением. Грудь его под плащом вздымалась, как кузнечные мехи. Он сказал:
— Да просто так.
— Н-нет! — ответил матрос и — после достаточно длительной паузы: — Так что же там произошло?
Старик взмахнул зонтиком.
— Ровно ничего. Разве я что-нибудь сказал? Просто я подумал, ведь вы же там были. И в конце концов, вы его сын. Ах ты, ветер какой поднялся… — Он взглянул на небо. Дрожь прошла по его телу. Вставные зубы громко застучали.
Матрос, не сводя с него глаз, спросил:
— Вам нехорошо?
Над хребтом Кабаньих гор вырастала туча, точь-в-точь черный конь.
— Мертвые, — залопотал Айстрах, — мертвые голодны.
Он смотрел на тучу — конь бил копытами вокруг себя.
Матрос:
— Вы сумасшедший.
— Я?
— Да, вы, а не я! И к тому же вы трусите! Сдается мне, здесь все трусят.
Старик рассвирепел.
— Что? — заорал он. — Трушу! Ваш отец! Он трусил! Да еще как! Но мы…
Конь вздыбился, черная грива его развевалась. Упали отдельные тяжелые капли дождя.
Матрос:
— Будьте добры оставить в покое моего отца! Вы сами не понимаете, что говорите.
Айстрах (ехидно):
— Конечно, я же старый дурак! Но погодите, вы меня еще вспомянете!
Матрос (глядя вверх):
— Раскройте-ка лучше зонт! (Он думал: мой отец… Печь для обжига кирпича… Боже милостивый! Что же там было? Ничего не хочу знать об этом.)
Внезапно Айстрах очутился вплотную возле него.
— Молодой Хеллер… — прошептал он, — молодой Хеллер все это знал и потому должен был умереть…
(Матрос продолжал смотреть вверх. Туча стала слоном и покатилась вниз с горы.)
— Что вы хотите этим сказать?..
— Разве вы ничего не заметили? Вы же сами его нашли!
— Это верно.
— Ну и?.. И вы ничего не заметили?
(Великий шум приближался.)
— Глаза!.. Вы не видели его глаз? Я приходил в мертвецкую. И долго смотрел на него: такие глаза могут быть только у человека, который увидел что-то невыносимо страшное…
Не дожидаясь, покуда он кончит, матрос перепрыгнул через кювет.
— Я пошел! — крикнул он старику. И проворно, как ласка, стал взбираться по склону; в этот миг на согнутую его спину обрушился ливень: видно, ошалевший возница изо всех сил нахлестывал слонов и коней. А внизу старикашка, словно идя ко дну, разевал рот, но тщетно… В шуме дождя его не было слышно. И вот уже удары бича смели его с дороги вместе с зонтиком, который вырвался у него из рук, едва он его раскрыл.