Волчья стая
Шрифт:
– И смысл всего этого? – Гуров подпустил в голос скептических ноток, хотя прорисованная Загребельным схема в основных чертах совпадала с его предположениями. Ничего, пусть Федор Андреевич считает его дураком. Пусть заведется!
– Лев Иванович, не надо со мной в детские игры играть, – раздраженно буркнул Загребельный.
"Ого, – подумал Гуров, – я уже Лев Иванович! Приятно, однако…"
– А то вы не понимаете смысла… Эти люди, мои конкуренты, буду называть их так, без персоналий, могут позволить себе нанимать самых лучших специалистов. Они так и поступили. Переработав весь массив информации, специалисты получили достаточно точный психологический портрет моей дочери. Смысл? – Он рассмеялся дробным, совсем невеселым смехом. – Резоев выходил на Екатерину не вслепую! И ему удалось невозможное, он сумел влюбить в себя Катюшу, да как! Никогда бы не поверил, что Катька может влюбиться. Вы наверняка осведомлены о репутации моей дочери…
– Наслышан, – коротко ответил Гуров. – И что же дальше?
– Видимо,
Тут он осекся, поняв, что сказал лишнее. Гуров вновь пристально, тяжело посмотрел в глаза Федору Андреевичу. Этот раунд Загребельный проигрывал по очкам. На нокаут полковник Гуров пока и не рассчитывал. Довольно было и того, что с Загребельного начисто слетела спесь и он начал выдавать весьма любопытную информацию.
– А что же там творилось? – вкрадчиво спросил Гуров. – Молчите? Так я вам скажу сам: готовилась некая силовая акция против ваших конкурентов, не так ли? Или тонко продуманная провокация. С вашего ведома и с вашей, естественно, подачи. Силами Стаи. Но пошла протечка, кто-то в вашем окружении или в окружении Алексея Борисовича продался вашим конкурентам. По моим предположениям – Анджей Маркович Сарецкий. Вот тут-то они, конкуренты, и зашевелились.
– А вы умны, полковник, даже слишком, – Федор Андреевич поморщился, – и зачем я с вами связался? Так вот, дальше начинается самое интересное! Аслан Резоев, вернувшись из Италии, связался непосредственно со мной и попросил о конфиденциальной встрече. А когда мы встретились, детально рассказал мне о том, как, для чего и по чьему поручению он забрался в Катюшину постельку. И предложил мне перекупить его! Тогда он согласился бы работать на меня, а не на своих бывших шефов и нанимателей. И я, знаете ли, поверил. Купился, что называется! Резоев приходится дальним родственником одному из самых главных моих противников. Впрочем, они там все в какой-то степени родственники, клановая структура, тейпы, ну, вы об этом наверняка лучше меня осведомлены. Но этот тип, как мне показалось, из новой генерации. Плевать ему трижды на клановые связи, таких, как он, только деньги интересуют, что меня вполне устраивало. Не скрою, он запросил за свое предательство такую сумму, что именно поэтому я ему поверил. И еще откровенная, циничная наглость его предложения! Я люблю циников, потому что понимаю их. Теперь я склонен предполагать, что этот визит ко мне, предложение продаться были частью заранее разработанного плана, его вторым этапом. Но не только! Резоев явно не хотел, чтобы его всего лишь использовали. Нет! Он, как я понял, мечтал о собственной игре. И больше всего его привлекала именно «Палестра». Насколько я понял. Резоев далеко не дурак. А умный человек не будет швырять кирпич в окошко или взламывать дверь фомкой. Нет! Он подберет ключ к замку. Он войдет и выйдет так, чтобы не привлекать излишнего внимания.
– И таким ключом к «Палестре» для Аслана Резоева стала Екатерина, а впоследствии и вы, Федор Андреевич, – не столько вопросительным, сколько утвердительным тоном сказал Гуров. – Но почему на его включение в штат согласился Алексей Борисович? Что, ни о чем не догадывался? Или настолько сильно зависел от вас?
– Э-э нет! – бесцветные тонкие губы Загребельного растянулись в подобии улыбки. – Во-первых, я прекрасно понимал, на что иду, подпуская Резоева к «Палестре». Я вообще не страдаю излишней доверчивостью. Я никогда до конца не доверял ему. Но если люди, стоящие за Асланом, собирались вести свою игру, то почему бы и мне не попытаться слегка поиграть с ними? Агент влияния – это фигура обоюдоострая. И кое-какую дезинформацию через пару Катя – Аслан можно было скачивать. Не удивляйтесь, что я пользуюсь терминологией шпионских романов. В серьезном бизнесе сейчас такие забавные вещи творятся, что всем Джеймсам Бондам только от зависти удавиться! Кроме того, Екатерина расставаться со своим новым любовником категорически не хотела, а в «Палестре» он оказывался хотя бы под присмотром. Теперь относительно моего покойного зятя. Для начала: о Катюшиных гм-м… наклонностях он знал еще до свадьбы и относился к этому с полнейшим равнодушием. Знал, естественно, и о Резоеве, такое долго не утаишь. Но мне не пришлось долго уговаривать Алексея взять Резоева в штат. Кстати, не так уж Давиденко от меня и зависел!
"Правильно! – подумал Гуров. – У вас скорее было что-то вроде симбиоза. В жизни не поверю, чтобы
– Его мало кто хорошо знал. Тут ведь даже не ослиное упрямство, ни один осел Алексею Борисовичу в подметки не годился. Если Давиденко что-то решал, переубеждать и отговаривать его было бесполезно, он не отступился бы, хоть мир наизнанку вывернись. Этот человек не любил и не умел отступать, – продолжил Загребельный, пожалуй, даже с искренней грустью в голосе. – А теперь уже никогда не научится.
"При всем том, – подумал Гуров, – Алексей Борисович Давиденко был кем угодно, только не дураком. Это мне совершенно ясно. Если он поступил так, как поступил, значит, зачем-то директору «Палестры» и Вожаку Стаи это было нужно. Зачем?"
В том, что Вожаком был именно Алексей Борисович, полковник Гуров уверился окончательно.
– Выходит, что Давиденко не пассивно подчинился вашим с Екатериной пожеланиям, а вполне сознательно взял Аслана Резоева в штат своего специнтерната, – сказал Гуров вслух, как бы подводя черту под своими размышлениями. – Зачем, как вы считаете? Только не лукавьте. Ситуация сложилась таким интересным образом, что мы с вами, пусть на время, становимся союзниками.
– Да ну? – Загребельный издал легкий смешок. – Это с какой стороны посмотреть… Что до вашего вопроса, то я вижу только одно объяснение. Я ведь тоже задумывался об этом! Давиденко хотел вести какую-то свою игру с моими конкурентами. А может быть, и шире, со всей верхушкой Северокавказской диаспоры. Искал к ним подходы. А они, в свою очередь, искали подходы к нему.
"Вот и я так считаю, – подумал Лев. – Только снова, голубчик, ты мне что-то недоговариваешь!"
– А для чего этим людям нужны были такие контакты? – спросил Гуров, снова и снова возвращая разговор к тому, что сейчас волновало его больше всего. Один раз Загребельный хоть слегка, но проговорился. А что он ответит теперь? – Они хотели перекупить Давиденко? Использовать его и его «Палестру» в игре против вас?
– Возможно, что не только против меня, – задумчиво отозвался Загребельный. – Не забывайте, их интересы затрагивают не только сферу дорожного строительства! Я знаю из своих… конфиденциальных источников, что около полугода назад с Алексеем пытался наладить контакт один из боссов этой мафии. А вот что ответил Давиденко, мне неизвестно. Именно поэтому я и хотел, чтобы за дело взялись вы. Мне кажется, что Алексея и его зама убили как раз из-за этого контакта, который, без сомнения, был не единичным.
– Кажется? – с иронией переспросил Гуров. – Или знаете наверняка?
Загребельный промолчал, и Лев понял, что на дальнейшие откровения, затрагивающие эту тему, рассчитывать не приходится. Ладно, попробуем чуть по-другому! Гуров указал Федору Андреевичу на стол, заваленный смертоносными "игрушками".
– Не слишком напоминает наглядные пособия или спортинвентарь, а? – Он глядел на Загребельного пристально и тяжело, но тот никак не проявил своих чувств, то ли впервые видел все это и никогда ни о чем подобном не слышал, то ли превосходно владел собой. – Особенно баллоны с боевыми отравляющими газами. Кстати, для того чтобы заполучить эти баллоны, убили человека. Из такого вот самострельчика. Вы вообще-то представляли себе, что творилось в специнтернате, который, как ни говори, во многом зависит от вашего фонда? Не торопитесь с ответом. Подумайте, выгодна ли вам в сложившейся ситуации ложь. Вот, скажем, эти баллоны. Как по-вашему, зачем могли понадобиться Давиденко и его тимуровской команде отравляющие газы? И еще: в чем смысл и каков должен был быть механизм акции, которую вы с Алексеем Борисовичем спланировали? Я честно признаюсь: мне вы не по зубам. Пока. Вас прикрывает депутатский иммунитет, да и связи ваши в соответствующих сферах и коридорах власти, – Гуров произнес эти слова таким тоном, что они прозвучали как самая отборная площадная брань, – таковы, что шансов как следует прижучить вас у меня практически нет. Хоть, не скрою, желание такое у меня имеется. Но я реалист и не пру на танк с мухобойкой. Но, во-первых, все может измениться, и тогда вы пожалеете, что не захотели быть искренним со мной, а во-вторых, иным вашим противникам и недоброжелателям глубоко плевать на ваш депутатский мандат. А он, замечу, не броня, а всего лишь бумага, которая от пули не защитит. Но я согласен на компромисс: я не стану копаться в некоторых дурнопахнущих деталях вашей деятельности ни сейчас, ни позже. Могу дать вам слово чести, я никогда его не нарушал, моя репутация достаточно хорошо известна, и справки обо мне вы, разумеется, навели. А вы откровенно рассказываете мне, что вы затевали на пару с Алексеем Давиденко. Подумайте хорошенько: у вас есть уникальная возможность свалить все на него. Опровергнуть вас с того света он не в состоянии, а я закрою на это глаза. Но мне жизненно необходимо знать, что же вы такое планировали. Потому что я убежден, на каком-то из этапов вашего планирования произошла очередная протечка, очень может быть, что через Резоева, который, в свете того, что вы мне рассказали, представляется классическим двойным агентом. И две смерти – самого Алексея и Анджея Сарецкого – каким-то образом с этой протечкой связаны.