Волчья стая

Калинин Максим

На правах старца Фрелаф первым остался бодрствовать у костра, оборонять наш лагерь уже под утро, предстояло мне. Лошади считаются лучшими сторожами, чуют они опасность загодя, порой лучше собаки, но на коняшку надейся, а сам не плошай, потому и несли мы дозор посменно.

Ночная, кромешная чернота, сменялась серостью предрассветных часов и наползающим от речки туманом, первыми трелями просыпающихся лесных птах. Зафыркали растревоженные лошади, с опаской поглядывая на подступающую с запада чащу. Я выхватил мечи и перебежал под прикрытие старого дуба. Если там лучник ворога, то пусть теперь ещё попадёт. Мои старания разглядеть опасность

оказались четными, зато нос уловил запах, пахло зверем, пахло волком и мне показалось, что запах знакомый. Тихонько позвал

– Ракша, это ты Ракша.

В глубине леса, качнулись ветки кустов, и я ощутил пятым чувством, что явно не один зверь удаляется от нашей поляны. Мне очень хотелось знать, что это моя Ракша, с ней и волчатами всё хорошо. Но я не увидел. Рассказ ведуну об утреннем происшествии не произвел на него ровно никакого воздействия, старый просто покивал, не прекращая кушать, как знал и без того.

Глава 6 Селище Прозора

С первыми лучами солнца мы выступили в путь и уже к полудню добрались в довольно крупное селище почти такое же, а может и поболее, моего прежнего. Стояла деревенька очень живописно в излучине большой реки, с крепкими избами, окружённая пахотой и готовыми огнищами. Над долиной разносился умиротворяющий шум жизни, замешанный из криков детворы, мычания скотины и звона кузнечного молота. Деревенька влюбляла в себя с первого взгляда.

– Вот тут бы на скале крепостицу поставить, чтоб с большой реки видна была и вход в излучину стерегла, а за ней торжище аккурат до деревни. Построить пристань под ладьи да торговлишку наладить по реке с другими селеньями, удумать штуковин новых. Дружину собрать добрую и заставить норманнов боятся грабить приходить. Понеслись в голове наполеоновские планы.

Ведуна тут знали и привечали, меня сразу атаковали молодые девицы, не двусмысленно намекая на интересное продолжение знакомства. Мужики с некоторой опаской поглядывали на воя, в платье богатом, статью богатырской не обиженном. Принял нас на постой, в доме своем, староста Прозор. Пока Фрелаф решал дела свои ведовские с общинниками я скинул бронь с кафтаном, оставшись босым в одних портках, расседлал лошадей и повёл их на реку мыть. Как советовал ведун наводить дружбу с товарищами боевыми, четвероногими.

Коней порадовал, да сам наплавался под возбужденные возгласы общинников. Не спеша возвращаться, чтоб обсохнуть получше, решил на публику поиграть. Пусть подивятся мускулатуре спортивной, раскаченной по методике из будущего, не зря же я массу целую зиму наращивал. Покрутил шестом боевым, исполняя комплекс японских приемов, абсолютно непонятный селянам, но жутко любопытственный. Должно быть зацепил сердечки девичьи. По всему девица с длинной светлой косой оказалась самой смелой или приглянулся ей больше других. Без лишних расшаркиваний представилась

– А меня Рута звать.

Девушка настоящая красавица даже по меркам будущего, подошла близёхонько, да и пропал я от игривого взора синих глаз и улыбки нежной.

Вечером, в доме Прозора, за столом большим, собрались самые важные селяне, гостей дорогих потчевали всем лучшим. По принятому обычаю накушавшись до икоты, завели беседу. Сказывал Фрелав про диковины, которые сам ведал да от людей, уважаемых слыхивал. Для крестьян столько информации было темой для обсуждения на целый год и поводом завести разговор на торжищах с купцами заезжими.

Поведал

голова общинный про напасть с деревней случившуюся. Объявились тати окаянные на дороге смоленской, купец давеча пропал с обозом и ватагой оружной. Сказывают мол не мужики там с дубьём, а дружинники бывшие, князя черниговского. Чем-то они не по нраву пришлись и погнал тот их со двора. Окрест слух идет, собрались тати ватажкою людом разноплеменным и нет им дороги к родичам своим. За главного дан Олаф-Косой, здоровущий и хитрый как лисица. Дружинники самого князя смоленского Святослава Владимировича по дорожке хаживали, да не сыскали супостатов. Обезлюдил с тех пор тракт Смоленский, потому как, лютуют они шибко, ладно просто грабили, так примучивают до смерти.

Взялись уговаривать нас остаться в селище на зимовье, покудова тати сами не сгинут или не уйдут в другие земли. А пуще просили Фрелафа подсобить с ворожбой

– Наслать бы погибель на них окаянных. Любую жертву Перуну готовы дать.

Уговорить ведуна свернуть от предначертанного в видениях, не состоятельно, да и виделось мне не шибко он тех разбойничков то и опасался.

Нам предстояла ночь в средневековой цивилизации, а до вечера следующего дня планировали уже быть на древлянском капище.

Да здравствует средневековье с его упрощённым подходом в отношениях и незамутнённый правилами поведения разум. Синеглазка была прекрасна и изобретательна, мне «сносило крышу» от её громких криков, это я потом додумал, были они для подружек мол «слушайте неудачницы». Под утро подарил Руте колечком из норманнских припасов и браслетик, за ночь, волшебную проведённую с ней в сарае. Селянка оказалась ровесницей, но не по годам рассудительной, понимая разницу статусов, скромно предложила себя в холопки ежели хозяйством решу обзавестись и непременно родить мне богатыря.

Утром мы выехали в сторону Смоленска, провожаемые всем селом, ведя по одному заводному коню. Я прилюдно расцеловал свою подружку и громко пообещал не позабыть, а может и воротиться по возможности, подымая её статус. Излишки в виде двух лошадок и трофеев с всадников кучковских сторговали общине.

Глава 7 Тракт

Двигались спокойно, внимательно оглядывая дорогу и возможные места для засады, хотя двух путников вряд ли будут долго выслеживать да заманивать, скорее всего просто нападут. Под вечер сошли с тракта к ручью лесному, коней обиходили, напоили зерна в сумы для походного кормления дали, да сами поснедали огня не разводив и принялись лес слушать. Учуял Фрелаф дух дымный

– Жилище должно быть Андрей Любомирович, аль стоянка большая, если на ветер идти в одном стрелище пути будет.

Оставив коней, стреноженными пастись с частью скарба. Двинулись на легке, таясь в указанном направлении. Пятью минутами спустя вышли на поляну, залитую лунным светом, пересекаемую ручьем, в центре которой, довольно живописно стояла изба из толстых брёвен с травяной крышей рядом на коновязи семь лошадок.

Из большого дома вышел мужчина и пошёл в сторону землянки, отпер дверцу, подпёртую полешком и выволок оттуда бабу в изодранном платье, ноги её были стреножены верёвкой как у кобылы. Мужик помахал руками, указывая полонянке на разные вещи, потом залепил ей затрещину, от которой она свалилась. Наверно с чувством выполненной работы, убрался восвояси, а баба побрела таскать из ручья воду лошадям в корыто.