Волчья стая
Шрифт:
— Рад, что вы живы! — хрипло выкрикнул я, продираясь через боль в горле.
Та, что пониже, ускорила шаг — да подбежала в общем-то. Сквозь покрывшие броню, лицо и волосы пыль с бетонной крошкой затруднительно было ее распознать, но это была она — ее я отправил вытаскивать людей.
А теперь она плюхнулась на колени рядом, достала из-за спины мелкую аптечку.
— Сэр, нужно обезболивающе? — устало спросила девушка, глядя преданным взглядом.
— Потерплю. Все равно не могу ногами двигать.
— А, это в санчасти
Тут и хромающая подошла. Ее взрывом задело куда сильнее. Вся правая половина тела обожжена, волосы выгорели, лысое собачье ухо пузырилось от ожогов. Броня — исцарапана, промята, но удар сдержала. Чудом. Еще и глаз белым заплывал.
— Вы последний, сэр, — хрипло сказала она, резко раздвинула пальцами слипающиеся губы. — Остальные были мертвы. Идти можете?
— Ноги не слушаются, но один палец чувствую.
Бедолага. Ей сейчас о себе бы позаботиться, а не обо мне! Вообще, почему «сэр»?
Потому что на моей рваной форме я успел заметить лейтенантские нашивки, вот почему. А они — рядовые, видно же отметки на предплечьях.
— Ладно, Холли, поднимай его и пошли. Аккуратнее только, вся голова месиво, — сказала высокая и похромала дальше.
Ну, эта самая Холли долго не думала. Вообще не думала — снова взвалила на спину и понесла вслед. Довольно быстро поравнялась со второй, словно мой вес для нее проблемой не был. А бронекостюмы-то без мышечных усилителей.
Ехать во второй раз было несколько удобнее. Хотя бы голова не кружилась, и не хотелось выпустить на волю все свои кишки — уже неплохо. И боль в голове притихла, стала просто раздражающей, но все еще острой. Словно, блин, порезался и принял слабое обезболивающее.
По пути я видел других раненых. Все мы тащились в одно и то же место, и место это ожидаемо оказалось санчасть. Или госпиталем. Или чего еще тут изначально находилось, в этих зарытых под землю грузовых контейнерах. Теперь тут были раненые, и было их много.
Царил тут управляемый хаос. Вокруг разлегшихся и сидевших где попало пациентов носились врачи, на расположенных в отдалении от входа медицинских установках работали буквально в поточном режиме — едва только заканчивали протирать антисептиком, как немедленно взбирался следующий.
И совсем вдалеке лежали те, кто двигаться не мог. Толком их было не разглядеть из-за приборов жизнеобеспечения, словно паутина покрывших целый участок.
Большинство, ожидаемо, в форме. Кто-то в броне — они, чаще, другим помогали. И женщины, и мужчины, сочетания были на любой вкус, так что я в драных лохмотьях с лейтенантскими знаками отличия особо-то не выделялся.
Холли поднесла меня поближе к основному скоплению медиков, там и положила на свободный клочок пола, спиной к стене. Вторая девушка пристроилась рядом. Сквозь ее скривленные от боли губы проглядывал длинный белый клык.
— Э… Я в порядке, так что оставлю вас тут, — сказала Холли,
— Иди, — махнул я. — И еще раз спасибо, что вытащили.
— Бросишь тут офицера! — негромко фыркнула вторая.
Холли на нее покосилась, бочком-бочком отошла и выбежала наружу, к затянутому дымом небу. А мы остались ждать, пока на нас обратят внимание — и очередь была приличная. Воняющая гарью, кровью, сквозь которые с трудом пробивался резкий запах антисептика.
Я снова потер глаза. Хотел упереться затылком о стену, но вовремя вспомнил, что у меня там что-то острое при ощупывании торчало.
Постучал по бронированной ноге девушки:
— У меня тут осколок, или мне кажется? — сказал, наклонив голову.
Судя по движениям, она наклонилась. Аккуратно коснулась волос — там кровь уже вовсю запеклась.
— Ага. Может, кость, тут в крови не разобрать.
— Спасибо. Тебя как зовут-то?
— Рядовая Таша, идентификационный номер…
— Достаточно, Таша. Тут не до формальностей.
А в голове тем временем вертелось, что фамилию она не назвала, хоть и представлялась по форме. Странно. Впрочем, как я начинал понимать, тут не все девушки ушастые такие. Далеко не все. В общем-то, только эти двое, которые меня вытащили — все остальные, и мужчины, и женщины были без подобных приспособ.
Спросить? Да пока не стоило. А может, не стоило вовсе. Разберусь.
Водоворот врачей приближался, и Таша зашевелилась. Сумела каким-то чудом сесть, втиснувшись между мною и ее соседом, вытянула ноги. Стянула кусок брони с правой — под пластинами скрывалась очень даже крепкая нога, только вся опухшая в голени, болезненно-красная, да еще и смещенно-закрученная. Закрытый перелом. Довольно жесткий — наверняка кость еще и раздробило.
Ну, всяко лучше, чем вообще потерять управление над нижней частью тела.
Вот и медик до нас добрался — растрепанный, в мятом халате, с открытой сумкой на плече и тяжелой на вид электронной штучкой в руке. Он провел ею надо мною, скривился и, обернувшись, крикнул:
— Эй! Вы двое! Тащите лейтенанта на операционный, лицом вниз!
Собственно, на этом диагностика закончилась. Удобно, даже говорить ничего не пришлось. Он перешел к Таше, и тут даже махать диагностическим инструментом не стал. Сунул ее в сумку, присел у ног, схватился…
Болезненный полувскрик-полурык пробрался сквозь уши до самого моего мозга, не иначе. Потому что на мгновение стало страшно. А это было «всего-то» — выпрямленная на глазок нога, которую врач стал торопливо и неаккуратно бинтовать, приматывая к голени одинокий стержень.
— Нормально-то нельзя сделать? — прокомментировал я.
— Да похуй, это волчица. У них быстро заживает, потом сломаем еще разок. Ну, или откинется, тоже неплохой вариант, — с ухмылкой ответил медик. — А глаз… Потом как-нибудь.