Волей-неволей

Успенский Глеб Иванович

ПРИМЕЧАНИЯ

Печатаются по последнему прижизненному изданию: Сочинения Глеба Успенского в двух томах. Том второй. Третье издание Ф. Павленкова, СПБ, 1889.

Впервые напечатаны в "Отечественных записках", 1884, No№ 1–4. В переработанном виде включены в шестой том Сочинений Успенского (СПБ, 1884). С изменениями вошли в последующие Сочинения писателя. В настоящем издании печатаются со следующим исправлением:

стр. 73, строки 23–28 сверху. Восстановлена по наборной рукописи "выдумка" учителя ("и вследствие этого… на овнепременно"), без

которой неясен дальнейший текст.

Сохранилась рукопись двух последних глав "записок Тяпушкина", послужившая оригиналом набора для журнала "Отечественные записки". Сличение этой рукописи с журнальным текстом свидетельствует о значительных изменениях, которые были сделаны в корректуре, очевидно, из боязни цензуры. Успенский вычеркнул ряд острых социальных деталей и сократил текст "записок". Так, например, значительно была исправлена страница 94. Вместо фразы "…шопотом спрашивает: "нет ли чего новенького?" вздыхает, говорит, что ему самое настоящее место "там", а не здесь…" в рукописи было: "…шопотом спрашивает: "нет ли чего новенького по части подпольной печати, вздыхает, говорит, что ему самое настоящее место в предварилке, а не здесь…"

Вместо "…словом, умеет до такой степени очаровать несчастную овцу…" в рукописи было: "…словом, умеет до такой степени очаровать несчастную курсистку… то бишь овцу…"

Вместо "…съесть эту несчастную овцу" в рукописи было: "…съесть эту несчастную овцу, уже начавшую думать, что и в ихней партии есть люди".

В конце последнего очерка в корректуре был снят текст, вновь возвращающий читателя к первому отрывку из "записок Тяпушкина" — "Вместо предисловия" — и дающий более развернутый ответ на вопрос — почему так много нелепостей в русской жизни.

Очерки "Волей-неволей" не были закончены Успенским в связи с закрытием журнала "Отечественные записки". В апреле 1884 года Успенский писал M. M. Стасюлевичу, что не может тотчас же прислать ему для публикации какое-либо уже законченное произведение, так как все время работал "над очерками, прерванными закрытием журнала, и следовательно, должен бросить, — конечно на некоторое время, — материал, приготовленный на май, июнь и июль" (Г. Успенский. Полное собрание сочинений, т. XIII, изд. Академии наук СССР, М., 1951, стр. 357.

Из материала, упоминаемого писателем, известны лишь отрывки начала пятого очерка.

В 1884 году при подготовке "Волей-неволей" для шестого тома Сочинений Успенский сократил текст последнего очерка и изменил конец его, вычеркнув несколько строк, свидетельствующих о неосуществленном замысле нового произведения.

В тексте "Отечественных записок" Тяпушкин писал: "С этих пор в жизни моей начинается совершенно новый период, начинается "опыт", не окончившийся и до настоящего времени. Результаты этого опыта я передал в следующих очерках, которые будут носить уж другое название, так как до сих пор я касался только явлений и лиц, волей-неволейобреченных на самопожертвование. Люди воли не входили в план этих заметок, да и не могли войти, так как я именно желал коснуться обязанностей, без нашей воли лежащих на нас. Людей воли я встретил потом, и о них поэтому будет особая речь.

Теперь же мне…" (далее см. текст на стр. 105, строка 1 снизу).

Исследователи творчества Успенского указывали, что герой очерков "Волей-неволей" разночинец Тяпушкин имеет много черт, роднящих его с самим автором.

В "записках Тяпушкина" Успенский ставит перед собою цель разобраться в многочисленных "несообразностях"

русской жизни и объяснить причины бестолковщины, ярко проявляющейся и в городе и в деревне. Тысячи людей собрались проводить гроб Тургенева, но торжественность прощания с писателем-гуманистом нарушена взводом казаков, присланных "следить за порядком"; деревня так нуждается в помощи врачей, но нет заботы об увеличении их числа, и крестьяне "волей-неволей" должны обращаться к помощи знахарей; выходец из деревни, коридорный Кузьма хорошо подметил неполадки деревенской жизни, но вместо того, чтобы встать на путь борьбы с несправедливостью, он, после соответствующей беседы "в конторе", начинает шпионить за жильцами.

Поделившись с читателями своими многообразными наблюдениями над явлениями бытовой и общественной жизни, Тяпушкин приходит к выводу, что столь резкие контрасты между тем, что должно быть и что на самом деле представляет собою русская действительность, обусловлены существующим социальным строем, тем, "что "обязательное" для нас" превратилось в самодержавно-бюрократической России "в запретное и недопускаемое".

В своих "записках" Тяпушкин характеризует деятельность современных интеллигентов.

В очерке "Наконец — нашли виноватого!" он обличает ренегатство народнической интеллигенции, выразившееся в отказе от общественных интересов и в равнодушии к судьбам народа.

Успенский говорит, что эпоха безвременья, т. е. годы после разгрома революционного народничества, создала своеобразный тип человека-перевертня, чрезвычайно "чутко" ощущающего "малейшее прикосновение новых течений и веяний жизни".

Писатель остроумно называет этих людей "телячьим студенем", быстро реагирующим на малейшее движение рядом: "Кто-то из обедающих чихнул, и студень тотчас "отозвался" трепетом… А разрежьте его — ледяной, точно мороженое".

В своем очерке Успенский использует современные литературные факты. Так, возглас интеллигента "довольно, довольно" намекает на появление в журнале "Русская мысль", 1884, № 1, стихотворения "Довольно" С. Андреевского, а протест против засилья "мужика" в литературе опирается на ряд критических выступлений. Так, помимо указанной Успенским газеты "Новости", 1884, № 13, от 13 января, против засилья "мужика" выступила и газета "Русь", опубликовавшая в 1884 году, № 3, от 1 февраля, "Письма из Петербурга о русской современной литературе" реакционного критика К. Головина. Называя Гл. Успенского главой плеяды писателей, которая "подобно уличной шарманке, продолжает наигрывать все ту же заезженную, некогда любимую тему", Головин утверждал, что "мужиковствующая беллетристика успела-таки понадоесть читателям".

Современная критика, говоря о "записках Тяпушкина", отметила исключительную наблюдательность Успенского, выразительно характеризующего новые, только что возникающие в жизни явления.

Острота восприятия Успенским наиболее характерных явлений современной жизни была отмечена и M. E. Салтыковым-Щедриным. 8 февраля 1884 года он сообщил Н. К. Михайловскому, что очерк "Наконец — нашли виноватого!" предвосхитил его работу над родственной темой.

"Ужасно обидно, — писал Салтыков-Щедрин — задумал я сказку под названием "Пестрые люди" написать (об этом есть уже намек в сказке "Вяленая вобла"), как вдруг вижу, что Успенский о том же предмете трактует! Ну, да я свое возьму не нынче, так завтра" (Полное собрание сочинений, т. XIX, М., 1939, стр. 387). Свое намерение писатель осуществил в девятом "Пестром письме" (1886).