Волхвы. Дилогия
Шрифт:
Он уходил – и долго она оставалась как в чаду, под обаянием слов его, и тяжело ей было возвращаться к действительности.
Он уходил, и она ждала новой встречи, но ждала без тоски – ее вечная, всюду преследовавшая ее тоска теперь затихла…
Как-то Заховинов пришел к ней и объявил, что уезжает. Она даже как бы равнодушно отнеслась к этому известию, не придала ему значения, просто не поняла его.
Она простилась с ним любезно и без всяких признаков душевного волнения.
Он сказал ей, что они скоро встретятся.
Она засмеялась
Но когда он ушел, ее тоска возвратилась.
Едва он исчез из ее кружка, в этом кружке произошло нечто странное. О Заховинове заговорили, и заговорили недружелюбно… Его вдруг признали недостойным занимать то место, которое он занимал в этом избранном, высокопоставленном обществе. Кто он? Никому не известный, темный человек, без имени, без положения. Как он сюда втерся? Каким образом на него глядели как на равного?
Да и сама графиня задала себе вопрос: кто же он в самом деле? Но ей пришлось оставить вопрос этот без ответа.
Ее тоска возрастала с каждым днем. И вдруг на нее налетела буря. Она сразу сделала то, о чем до сих пор и не думала.
Она пришла и объявила мужу, что не может больше жить с ним.
Граф остановил на ней свои бледные, широко раскрытые глаза. Он заставил ее повторить. Он не верил ушам своим.
– Да что же это значит? Отчего? – растерянно спросил он.
Сухое, желтое лицо графа побагровело. Бесцветные глаза его налились кровью, на лбу выступила жила, острый его подбородок как-то странно запрыгал. Он сидел не шевелясь и только почти беззвучно повторял:
– Что это значит?.. Я, верно, не так вас понимаю… Объяснитесь, графиня!..
Она стояла перед ним во всей своей ослепительной красоте с побледневшим и застывшим лицом. Глубокие глаза ее грустно, но в то же время решительно сияли из-под длинных черных ресниц.
– Я думаю, что говорю ясно и просто! – наконец произнесла она. – Один Бог знает, сколько я терпела, сколько я вынесла! Но я человек, а не камень… У меня сил больше нет… Освободите меня, я не могу жить с вами.
Граф изо всех сил стиснул ручку кресла и спокойным голосом сказал:
– Что я вам сделал, в чем провинился перед вами? Я не знаю за собою вины. Но, быть может, между нами недоразумение… в таком случае надо его выяснить…
– Да поймите же наконец, что я не люблю вас! – вырвалось у Елены.
Граф вздрогнул, ручка кресла хрустнула под его рукою. Но через мгновение он был опять спокоен, только на лбу его еще сильнее выступила толстая жила.
– Вы не любите меня… вашего мужа?! Так скажите же мне опять-таки: за что, чем я заслужил это?
Она молчала.
– Разве я совершил какой-нибудь поступок, недостойный честного человека, недостойный моего имени? Или, может быть, я нарушил свой обет, может быть, я изменил вам? Что же вы молчите? Говорите… отвечайте!
– Мне нечего говорить, я уже сказала.
Даже огонь
– Так, значит… что же? – Вся краска схлынула с его лица, и оно сделалось мертвенно-бледным. – Значит, это вы недостойны имени, которое я вам доверил, которое я подарил вам перед людьми и Богом. Значит, вы допустили в себе какую-нибудь преступную страсть… и меня опозорили…
Он так и впился в нее. Он был страшен.
Теперь в свою очередь вспылила Елена.
– Нет, – сказала она, не опуская перед ним глаз, – я ничем не опозорила вашего имени. Я никакой преступной страсти в себе не допустила. Я не изменила вам, и вы должны мне верить.
Он глядел на нее, весь превратился в зрение. Он жадно и мучительно читал в ее глазах. Наконец он ей поверил, не поверить ей было бы для него таким невыносимым ударом.
– Так что же? – растерянно воскликнул он.
– Граф, увольте меня от этого тяжелого для вас и для меня объяснения, позвольте мне уйти… я вам все сказала… мое решение неизменно. Сделаем же все это спокойно, мирно, без огласки… Граф, поймите, я ничего не имею против вас, я знаю, вы честный и хороший человек… Благодарю вас за ваше внимание, я знаю… вы всегда мне его оказывали, благодарю за ваши заботы обо мне… Но освободите меня…
– Нет, не уходите! – властно сказал он. Он ничего не понимал. Он смутно начинал бояться за ее рассудок. Что такое она говорит? Ведь это безумие, ведь это ни с чем не сообразно. – Не уходите и одумайтесь! Какое противоречие в ваших словах! Вы уверяете меня, что верны мне, – и я вам верю. Вы признаете, что я всегда был для вас внимательный мужем, заботился о вас, что я достоин уважения… И вы объявляете мне, что не можете жить со мною, требуете разлуки!.. Елена, жена моя, одумайся, садись, дай мне руку, успокойся…
Он взял ее руку своей холодной как лед рукою.
Но это его прикосновение, последние слова его, в которых она расслышала даже что-то похожее на ласку, подняли в ней целый ад. В одно мгновение перед нею встали все эти пять лет мучительной жизни с этим чужим, теперь уже совершенно отвратительным для нее человеком. Она вырвала свою руку и, задыхаясь от негодования, произнесла:
– Да поймите же наконец, что я никогда ни на одну минуту вас не любила!
– Что?! – воскликнул он, подымаясь с кресла. – Что?! Никогда не любила?!
Она думала, что он убьет ее, – так он вдруг стал страшен. Но он только гордо поднял голову и окинул ее презрительным взглядом.
– Никогда не любила! Но если это правда, как же вы смели выходить за меня замуж и меня обманывать? Разве я силой женился на вас, силой вас взял? Разве я унижался перед вами, вымаливал ваше согласие? Я сделал вам предложение – и вы его приняли тотчас же, с видимою радостью… Или я лгу? Не так оно было?
Она не смутилась под его презрительным взглядом.
– Это было так, но вы забываете одно: я была ребенком…