Волк 6: Лихие 90-е
Шрифт:
— Слушай, в натуре, — Студент закивал, оживляясь. — Сразу как его увидит, так набычится весь, огрызается. А тот его постоянно подкалывает, особенно когда Иваныча рядом нет.
— Ладно, Ваня, давай увезу тебя, уже темнеет.
Темнело совсем рано, а уличного освещения в городе с огромными долгами перед энергосетями было мало. Без проблем увёз Студента на его точку, и оттуда поехал в залинейную часть в старый дом.
На улице теперь выглядело так, будто выдрали зуб, отсутствие дома Жени сразу привлекало внимание даже в темноте. Выгорел домик сильно,
Конечно, всё самое ценное было в доме, так что Женьку надо куда-то устроить. Пока он торчит у моего деда, но в этом доме тесно втроём. Сегодня заберу его на свою съёмную, завтра куда-нибудь пристроим.
Я зашёл в свой двор. Жившая теперь у нас овчарка по кличке Серый с лаем подбежала ко мне и обнюхала руки. В бане, стоящей в стороне, горел свет, из кирпичной трубы шёл густой дым. Дед натопил баню, обещал ещё на днях.
В сенях стоял покрытый копотью сейф, открытый. Женя всё хотел взять себе такой, несгораемый. Никто не знал, зачем ему это надо, но пригодилось, хотя бы остались документы и деньги.
Я открыл дверь и зашёл в дом. Сразу стало жарко, печку натопили от души. Слышно, как внутри горит уголь, а сверху на ней стояли чайник и сковородка с закрытой крышкой, из-под которой бил пар. Температура у печи такая, что можно готовить прямо на ней и экономить газ.
Женя сидел за столом в моей старой спортивной куртке, думая о чём-то своём. Перед ним лежала его купленная ещё осенью мобила. Дорогая и совсем новая модель, Нокия 8110, стоила больше штуки баксов. Женька копить деньги совсем не умел, брал всё, на что падал взгляд, пользуясь солидной зарплатой зама директора охранной фирмы. Но насчёт этого мы с ним ещё поработаем, чтобы спокойно пережить грядущий август.
Кирилл сидел на диване, разбирая свой школьный рюкзак и листая тетради в нём, готовясь к последнему учебному дню в этом году. По телевизору показывали очередной выпуск «Угадай мелодию», но никто его не смотрел.
— Славка звонил, — тихо сказал Женя. — Уже в Новосибе. Но, говорит, чуть чё, сразу к нам прилетит, по первому вызову.
— Пусть пока там посидит, а то вопросы про него уже задают. Ты в милицию ходил сегодня?
— Ага, — Женя подпёр голову руками. — Один опер про Прапора спрашивал, другой про дом. Хорошо, там адвокат твой пришёл, и дядя Лёня там покрутился, а то бы задушили. Ещё немного, и повесили бы на меня и Прапора, и Черномора, а потом бы ещё для полного счастья Листьева и принцессу Диану. Но ладно, смогли отбиться.
— Крюков обещал компенсацию, — сказал я. — Было?
— Угу, — Женя покопался в кармане мастерки и показал мне пачку долларов. — Приезжал бычара, две таких сунул. Двадцать косарей, по рыночной стоимости, плюс вещи сгоревшие. К Димке тоже приходили, дали пятёрку.
— Он в порядке?
— Да. Завтра с ним увижусь… с лёгким паром, деда Боря!
Открылась дверь, дед зашёл в дом, впуская целое облако морозного пара. Только что после бани, в красном махровом полотенце на голове и старых китайских дутиках. На плечах висела
— Кто там следующий мыться? — хрипло спросил он. — Пока не выстыло.
Мыться отправился Кирилл. А я уселся за стол, налил себе черёмухового компота из трёхлитровой банки, которая стояла в подполье ещё с лета. Настоялся, ведь если пить сразу, он совсем невкусный.
Но Женька долго думать не дал, ему хотелось поговорить.
— Вот перед Новым годом устроили, — пожаловался он. — Фиг отпразднуешь теперь. И негде.
— Главное — деньги побереги, по весне отстроишься. Или бульдозером всё сровнять, магазин откроешь или участок продашь, себе купишь в городе квартиру. А завтра поищем, где тебе пожить.
— Лады, — Женя кивнул. — Хату тогда сниму рядом с работой.
— Завтра ещё встреча будет, интересная, — я потёр подбородок.
— С кем?
— С двоюродным братом Крюкова. История странная, Женька, вот и хочу понять, что и как.
— А, ты про этого мужика? — он оживился, вспомнив про него. — Который на комбинат хочет?
— Да. Управляющий всё равно после Нового года только будет, но… знаешь, — я чуть придвинулся к Жене, чтобы прошептать. — Не знаю почему, но этот Виктор Крюков почему-то ненавидит Душмана.
— А почему?
— А вот завтра и спросим.
Тем временем, центральный рынок
— Лёша, — Эдик выглянул из приоткрытой двери чёрного входа в кафе. — Ты проверь, что там никто левый на те склады не заедет. Пока менты по городу рыщут, пусть у нас эти фуры постоят.
— Миша я, — поправил его Мишаня. — Пять минут назад тебе говорил, что всё окей, фуры под присмотром, загнали глубоко, никто их не спалит.
— Точно говорил, — Эдик нахмурился.
— Точно-точно, всё под контролем, Эдуард Владимирович.
— Эх, памяти не стало совсем. Ладно, как закончишь, Лёша, можешь домой идти.
Вор вздохнул и вернулся в кафе. В левой руке он держал книгу про Альгамбру, которую иногда читал вечерами. Хоть опять не стал рассказывать, почему он так назвал своё кафе.
Миша потёр мочку уха, которая выбилась из-под вязаной шапки и замёрзла, и едва собрался войти в кафе, как его остановил Монтёр на самом выходе.
— Мишаня, — прохрипел тот. — Я тут заходил в бухгалтерию, в тот кабинет, где ремонт ещё идёт.
Голос у него прокуренный, говорил он редко, обычно только по делу, и редко когда употреблял феню в разговорах с посторонними. В отличие от Эдика, зубы он себе не менял, так и ходил со стальными коронками вперемежку с чёрными зубами.
— Ну и? — Миша посмотрел сверху вниз.
— Там никто не работает, — старый урка закурил беломор. — Но телефон уже провели, и аппарат поставили. Звони куда хошь.
— Ну и чё?
— А вот то, что ты там вчера ходил зачем-то утром.
— Слушай, Монтёр, если ты мне что-то сказать хочешь, — Миша наклонил голову, похрустев шеей. — Так говори!