Волк и Заяц

Максаев Захар

Йога с товарищами вернулись в вагончик. Мультитул посмотрел на карманные часы, с удивлением обнаружив, что уже полтретьего дня. Увидев округленные глаза знахаря, главарь оправдался:

– Ну извините, Поэт-то вас оглушил. Шесть с половиной часов без сознания пролежали.

– Ну, рассказывай, Йога, как у вас все тут?
– с улыбкой спросил Шрам.
– Какие правила, как со сталкерами?

– Тьфу ты, да что там может быть-то! Запугали вас, небось, концлагерем, дракой, поборами. А это - не поборы. Это страховка. Обязательная, но все же. Сталкер

сюда приходит, денюжку ребятам на посту отдал, и получает гарантию, что если помощь ему нужна какая, то всегда к нам может обратиться. Починить там чего, или закупиться. Здесь-то кроме нашего торговцев нету.

– Но концлагерь-то есть, - встрял провидец.
– Кто в него тогда отправляется?

– Такие, как Поэт. Которые не по понятиям живут. Воруют, друзей предают, от помощи сбегают. Это у нас вроде тюрьмы.

– Хоть не так страшно, но неправильно все это, - продолжил мысль Мультитул.
– Господь людей должен наказывать, а не кто-либо другой.

– Понимаю, - покивал головой главарь.
– Но Господь только там наказать сможет, а ребята все это практикуют здесь.

– Ох и ошибаешься ты, - шепотом сказал знахарь.

– Вы-то к нам какими судьбами?
– интересовался патрон.

– Уж кому, кому, а тебе меньше всего рассказывать хочется, - произнес Петр.
– Ну, понимаешь, задание у нас. Не выполним, - Шрам демонстративно хлопнул в ладоши.

– Ну, это ясное дело, - понимающе протянул Йога.
– Начальство сейчас такое: чуть что - на губу.

"Если бы начальство..." - подумал наемник.

– Честно, нам помощь нужна, - вдруг прорвало провидца.
– Нам дали наводку на диггеров одних, к ним по делу обратиться надо. Да и дальше пойдем, а у нас патронов нету, да и оружие не ахти какое. Его бы подремонтировать...

– Не вопрос!
– расцвел главарь. Он явно был рад чем-то помочь старому другу.
– Слушайте: напротив места для пленных, откуда вы выходили, лавка есть. Рядом с ней - мастерская. С нашим лавочником спорить даже не пытайтесь, он даже меня через раз слушает. А вот механик - вот это, как у Полевого - большевик, настоящий человек. Всем, всегда поможет. Ладно, забирай, Мультитул, свою флягу, - бандит протянул ему коньяк, - и идите закупаться.

Знахарь пожал плечами и взял флягу. Наемник еще раз пожал руку бывшему коллеге. Обернувшись, он увидел, что в вагончике уже нет провидца. Петр выбежал и застал его ковыляющим около второго с конца вагона.

– Мультитул!
– крикнул Шрам и побежал в его сторону. Тот обернулся и остановился.
– Куда ж ты ушел?

– Да задумался...
– он пошел медленнее.
– Друг твой мне не нравится... Вот уж кто себя пупом земли посчитал. Нельзя так. Нельзя...

Они опять оказались около карцера. Наемник заглянул в одну из его комнат: там лежало тело Поэта. Он до сих пор не очнулся.

По тому, что раньше было перроном, ходили менее злобные бандиты. Петр был уверен, что и группировка их называется так только потому, что многие из них отсидели. А по себе Шрам знал,

что бывший зек - не всегда злодей.

Перейдя рельсы, напарники оказались на другой стороне, где и располагались лавка и хижина механика. В первую очередь они зашли в магазин, ведь, по суждению знахаря, сначала нужно сделать все плохое, чтобы потом наполнить душу хорошим.

Помещение магазинчика оказалось гораздо менее большим, нежели бункер Сидоровича с Кордона. На вид покупателям отводилось не более шести квадратных метров. За прилавком никого не было. Наемник постучал по окошку, и откуда-то из глубины магазина послышался голос:

– Ё-мое, кому там, б....., не стоится?

К прилавку подошел мужчина в брезентовой куртке. На его лице росла рыжая щетина, глаза смотрели непонятным серо-зеленым цветом, а изо рта торчала сигарета.

– Вы, что ли? Хе...
– он затянулся сигаретой.
– Неприлично людей торопить.

– Нам бы пистолеты продать, да на выручку патроны купить, - без намерения поссориться, попросил Петр.

Торговец опять сделал затяжку, затем безманерно выдохнул чад в лицо Шраму и произнес:

– Ну че, вываливайте свое барахло.

Мультитул и наемник положили на прилавок свои пистолеты. Лавочник опять затянулся, но дым почему-то сглотнул, откашлялся, и заключил.

– Больше четырех тысяч - не дам. И то потому, что браунинг выглядит новым. А вот эту пукалку не больше, чем в семьсот рублей оценить можно. Сколько она у тебя, мужик?

– Двадцать лет, - без вранья ответил провидец.

– Вот. А вы мне её впарить хотите. Ладно, четыре тысячи, и разговор окончен.

– Согласны, - заключил Шрам.
– Давай на полторы тысячи патронов к "Винторезу", на пятьсот - дроби, на двести - к LR-триста.

– Без проблем, мужики, - лавочник потушил сигарету о прилавок и удалился. Судя по черным пятнам на торговом столе, он всегда использует его вместо пепельницы.

Вернувшись с неаккуратными коробками патронов, торговец снова закурил.

– Получайте ваши патроны, и вот ещё сдача, - он небрежно кинул на прилавок три купюры по пятьсот рублей и три по сто.

– Спасибо, - буркнул наемник, собирая покупки.

– Хе, пожалуйста, - лавочник развернулся и ушел от прилавка.

– Не сидевший...
– протянул Мультитул.

– Ты это про кого?

– Про лавочника. Заметно же.

– Откуда тогда такие "манеры", язык, характер?

– Ну, в таком окружении, научиться нетрудно.

Петр уже собрал все боеприпасы и отдал патроны для автомата знахарю. Теперь им нужно было отремонтировать оружие, для чего они направились к механику, обитающему в соседнем помещении.

– Ты пойми, - продолжил мысль провидец, - у зеков во время отсидки по-особенному душа переворачивается. И у тебя перевернулась. Лет в двадцать пять ты бы меня пристрелил уже. А у него душа прямая, он просто губка, пустышка. Научился у ребят словам жаргонным, отсутствию этикета, но душу перенять не смог. Так что, я его раскусил.