Волк насторожился
Шрифт:
— Перепроверяли?
— Чисто формально. Следуя вашему указанию…
— Да что вы, я вас ни в чем не упрекаю, — сказал Данил. — Ну кто мог подумать… Обстоятельства, правда, имеют пакостное свойство меняться. Займитесь лично. Потревожьте Георгина, дерните за все ниточки, какие только есть.
— Вы подозреваете, что он работал не только на милицию?
— Начинаю я что-то так подозревать, — признался Данил. — Сюрреализм и милиция — две вещи несовместные. А здесь пошел сюр…
Глава четвертая
Будни кладоискателей
— Нападение? — спросил Каретников,
— Вряд ли, — сказал Данил. — Автоматная очередь по окнам, граната, нечто в этом роде…
— Где?
— Представления не имею.
Они обменялись напряженными взглядами.
— Я, конечно, дам сигнал на «состояние „Бастион“», но гарантии… — пожал плечами Данил.
Не было никаких гарантий. И дивизии в их распоряжении не было. Невозможно угадать, какое из разбросанных по всему городу предприятий «Интеркрайта» подвергнется налету, охрана, конечно, везде поднята на ноги и усилена, насколько возможно. Однако в такой ситуации все козыри у нападающего, только он знает м е с т о…
— Вы все-таки едете?
— Да, — сказал Данил. — Я беру минимум людей, все равно полдюжины мальчиков в данной ситуации ничего не решают…
— И все остается на мне…
Данил усмехнулся:
— На вас, Максим, х л о п о т ы. А ответственность, увы, остается на мне. Это ж я, зная о готовящейся пакости, уехал все же лично руководить не самой важной операцией… Так и будете говорить в свое время.
— Неужели вы думаете…
— Да ничего я не думаю, — сказал Данил. — Просто знаю, что никому не хочется оставаться крайним, вот и все… Такова селяви. Я грустный философ… Сейчас двадцать минут десятого. И н ц и д е н т, вероятнее всего, произойдет около десяти, не ровно в десять, но около.
— Насколько я понимаю, вы не хотите, чтобы я выходил с вами на связь, если…
— Боюсь, мне попросту будет некогда, — сказал Данил. — Вам опять написать бумажечку, как в прошлый раз, по поводу бесславно провалившейся операции «Хаджи»?
— Не нужно.
— Благородно с вашей стороны…
— Данила Петрович, можно откровенно?
— Боже мой, мы ж свои люди, затаившиеся наемники партократии…
— Согласитесь, что во всем этом есть какой-то оттенок устройства за казенный счет личных дел…
Данил долго смотрел на Каретникова кроткими глазами газели — пока верный зам не стал нервничать, хоть и старался этого не показать.
— Максим, это уже запредел, я ведь и обидеться могу… — сказал он тихо. — Тут не личные дела, тут контрвербовочная операция в ее классической наготе. Вы профессионал или уже где?
— Я сказал, если помните — о т т е н о к. — Каретников помолчал. — Глупо прикидываться, что у меня нет потаенных желаний — где вы видели заместителя, ни разу не мечтавшего сесть на место начальника? Но я не собираюсь целиться вам в спину, если вы это имеете в виду. И не млею от восторга, глядя, как вы сами загоняете себя в ловушку. Вы все поставили на зеро. На этот клад, которого, быть может, и не существует. Простите, но это имеет кое-что общее с паранойей. Параноик тупо и целеустремленно подгоняет все под свою версию. Его размышления и действия отличаются безукоризненной логикой — вот только исходная посылка с самого начала была неверна… Вы загоняете себя на тот же путь. Ваши действия…
Данил встал и не улыбнулся — просто растянул губы в подобии улыбки:
— Максим, я, право, ценю вашу заботу обо мне, равно как
«Сожрет меня Максимка, стоит только споткнуться, — думал он, спускаясь в „туннель“. — Высший пилотаж интриги: это когда камня за пазухой не держат, а открыто, разводя руками и улыбаясь смущенно, признаются, что слопают тебя при первой возможности. Появляется некий оттенок благородства, тебе вроде бы и протестовать неудобно, человек ведь предупредил, честно глядя в глаза, что утопит при первой твоей оплошности. И прекрасно знает, якобы отговаривая, что ты его советами ни за что не воспользуешься…»
…Первых ласточек Бесовой «наружки» засекли еще в половине десятого. Равиль, удобно устроившийся с биноклем в слуховом окне на чердаке пятиэтажки напротив, после нескольких минут наблюдения за появившейся во дворе молодой супружеской парой окончательно утвердился в своих подозрениях и вышел на связь. Мамаша что-то очень уж равнодушно везла колясочку, игнорируя мелкие ухабы, а папаша, когда они устроились на скамеечке почти напротив подъезда, ерзал, то и дело лазил правой рукой под мышку, словно у него там завелась блоха…
Степаша выпустил сестренку. Катенька старательно поболталась по двору, время от времени громко взывая к запропастившемуся щенку. Поводок у нее был в руке. В конце концов она зашла со спины к молодым супругам, сидевшим молча и напряженно, и доложила потом брату, что в коляске и в самом деле просматривается нечто закрытое одеяльцем, но мордашки сосунка что-то не видать, а этот покрытый одеяльцем предмет для ребенка чересчур плоский и продолговатый, зато, если допустить, что там захован какой-нибудь «узик» или «ингрем», все прекрасно вписывается…
Данил к этому времени уже сидел в трехстах метрах от места в машине «скорой помощи». Машина была самая настоящая, снабженная всеми аксессуарами еще на заводе, но не числилась ни в одной подстанции «скорой», ее словно бы и не существовало в природе. Финт, правда, был беспроигрышный — видели ль вы когда-нибудь гаишника, тормозящего поспешающую по своим делам «скорую»?
В девять сорок пять во двор прикултыхал старенький «Москвич-412» (как уверяют знающие люди, в свое время слизанный с голландской малолитражки ДАФ). Вылез мужичок лет сорока, лицом и обликом типичный непьющий пролетарий, поднял капот и принялся возиться, разложив такой ассортимент ключей и отверток, что с первого взгляда становилось ясно: это надолго. Вел он себя спокойно, вокруг почти и не зыркал — вот только по описанию что-то смахивал на «помощника интеллигента», как его описывал Хиль. У Данила даже кожа на затылке пошла холодными мурашками от щекочущего предчувствия возможной удачи.
Никакого постороннего радиообмена за все это время зафиксировано не было. В подъезде никто не торчал.
В девять пятьдесят на частнике с желтым таксистским «гребешком» приехала Ольга. Равиль передал «пятерку» и, Данил знал, что все идет по сценарию: «таксист», получив законную плату, отъезжать не торопился, а попытался сунуться следом за нею в подъезд, громко интересуясь номером квартиры или хотя бы телефончиком. Когда Ольга скрылась, огляделся и решительно направился к «молодым супругам», единственным живым существам во дворе, если не считать по пояс погрузившегося под капот «пролетария». Среди своих этот таксист был известен под кличкой Японец…