Волк насторожился
Шрифт:
— Интересные вещи бич рассказывает, — продолжал дядя Миша. — Из тайги смылся…
— Как это ты его так быстро раскрутил?
— Командир, у тебя свой опыт, у нас свой… Опытный народ друг друга с одного тыка зрачком срисовывает. Как шпионы. Только шпиона государство обучает и деньги платит, а с нами вовсе наоборот… Да мне и Ташка говорила, что в тайге неспокойно.
— А она чем промышляет? — спросил Данил. — Одними работящими руками в наше время такую фазендочку не поднимешь и на плаву не удержишь…
— Жадеит. «Регина». Системы в этом деле до сих пор нет, не доперла система до глубинки, вот и выходит, что на каждый вложенный рубль можно взять чуть ли не доллар. Если знать как, и с кем дружить.
— А
— В глубинке это по-прежнему «добрососедской жизнью» называется… А система сюда не влезла еще и оттого, что добыча чересчур маленькая и непредсказуемая, сегодня тебе рюкзак припрут, а потом месяц будешь сидеть у окна и ждать продавцов. В общем, Ташка ночью говорила, что по тайге шарашится армия. Солдатня там и сям, даже вертолет регулярно летает. Я тут кое-что прикинул, и получается, что солдатня эта сшивается как раз близ тех мест, куда мы на экскурсию собрались. Местные — народ простой, в нашивках и эмблемах не больно разбираются: благо этих эмблем нынче развелось, что грязи. Но по некоторым наводкам выходит, что это — твой комитет… Зашел к ребятам, а там этот бичик, принюхались мы друг к другу, они за меня к тому ж слово сказали, он согласился побазарить. Денег дашь на билет, и лады. Он в город выходить боится. Да и ломщики к хребту не ходят. Знаешь, командир, бывает такое: никто вроде бы въявь не пугает, стволом под нос не тычет, но как-то само собой соображается, что лучше тебе будет подальше держаться. И слухи ползут. Про радиоактивный могильник. В тайге видели солдат в балахонах, с приборами.
— Лапшу они на уши вешают, — сказал Данил.
— Вот и Ташка так думает, только страшилка насчет радиации срабатывает, как швейцарский будильник. Звону на километр… — Он поджал губы. — Она тут дружит с одним… Ну, сам понимаешь, одинокая баба…
— Терпишь?
— Я тут пока не хозяин. Вот если осяду, боевой устав пойдет другой… Одним словом, это местный мусор. Двухпросветный. Им тоже по секрету те самые военные брякнули про радиацию — только как-то так хитро брякнули, что этот секрет еще и через ментовку распространился, будто по репродуктору со столба.
— Ну, это целая наука — распускать слухи, — сказал Данил. — Люди, знаешь ли, на этом диссертации защищали, и хлеб они жрали не даром…
— Вот эта наука здесь и работает на полную катушку. Кто поглупее и потрусливее, уже налаживается сбегать подальше, пока из тайги не поперли рентгены, что саранча…
— А вертолет какой, кстати? — спросил Данил.
— Как это?
— Какой марки, не слышал? Нас это напрямую касается. Если гражданская версия, меньше хлопот, а если у них здесь вертушка огневой поддержки, погоняет она нас по тайге…
— Кто у них тут присматривается к маркам. Вертолет военный, потому что весь зеленый… — Дядя Миша облизнул губы. — Да я понимаю. У нас в восемьдесят втором три орла шли по тундре гораздо раньше срока, надоело им на хозяина мантулить, весной запахло, вот в зеленый отпуск и сорвались… Рассказывали потом так: будто летит вертушка, а на ней есть какая-то хреновина, соединенная с пулеметом. Пулемет спаренный. Локатор какой-то на него присобачен… В общем, летят над голой тундрой, по пути эта техника постреляла вдоволь оленей, потому что ей же не объяснишь… И вдруг по пустому месту — та-та-та… Вертолетчики кружат, а пулемет лупит по голой равнине. Ну, сели. Посмотрели. А там лежат эти трое, мохом замаскировавшись, и пулями их порвало так, что опознавать нечего… Есть такие локаторы? Или свист?
— Есть, — сказал Данил невесело. — Чистую правду тебе рассказывали, никакого свиста.
— Печально…
Показался железнодорожный вокзал, серый домик в стиле позднего сталинского ампира. Дядя Миша свернул в сторону, подвел «уазик» к черному ходу какого-то
— В подсобке у грузчиков сидит. Хоронится. Они ему старые кореша, так что спрятали. Рыночные реформы определенно затронули и закулисье магазинов — на столе у грузчиков в огромной подсобке имели место матовая бутылка неплохой импортной водочки, баночное пивко, ветчина из вакуум-пакетов и тому подобный заграничный ширпотреб (сплошь и рядом произведенный в отечестве). Два мордатых детинушки сговорчиво после первого же кивка дяди Миши покинули помещение — то-то он при первой возможности укатывал в Куруман, готовил себе посадочную площадку Корявый, надо понимать, обстоятельно, повсюду обрастая связями.
Третий, оставшийся за столом — это, конечно, и есть бич. Именно бич, похмельный, но опрятный, с продубленной геологическими ветрами физиономией.
Меж бичами и бомжами — разница огромная и принципиальная, любой повидавший жизнь человек с этим согласится. Бомж — это, как правило, вонючее грязнейшее существо, само себя поставившее в положение бродячего барбоса. Бич же — скорее волк, апостол свободной жизни, прямой наследник гулящего люда прошлых веков, от донских казаков до конкистадоров. Конечно, свою лепту вносила и водочка, и зона, и прочие житейские пакости, но все же главный побудительный мотив здесь — нежелание жить по звонку, аккуратно вносить квартплату и приходить на работу по четкому расписанию. За последние десять лет многое изменилось, конечно, но допрежь того по стране передвигались многие тысячи жилистых мужиков, мастеров на все руки, жаждавших одного — воли. По прошлой жизни кое-кто из них имел вузовский диплом, а то и два. В этом незаметном и неизвестном посторонним мирке можно было встретить и капитана дальнего плавания, и бывшего майора-танкиста, и писателя, и врача… Сидевший перед Данилом мужик относился, сразу видно, к ветеранам Движения, не выброшенным на обочину идиотскими реформами, а добровольно пустившимся по одной шестой части земного шара.
— А ты, Корявый, говорил, что приведешь фирмача… — сказал с ноткой философской грусти Дубленый. — У него ж глаза опера, да не сизаря — из-под Феликса…
Дядя Миша набулькал себе на два пальца водочки, зашвырнул в рот, пожевал обрезок багрово-красной ветчины и сказал тихо:
— Ты за базаром следи, Доцент. Когда я оперов приводил? Мало кем человек может быть по прошлому… Тебя вот взять. Если тебе напомнить, как ты электронами по протонам колотил — драться полезешь…
— Что, в самом деле физик? — спросил Данил.
— То-то и оно, что нет. Только я сорвался в вольную жизнь сразу, едва понял, что не физик, а другие остались… Все понимая.
— И много надо на билет?
— Билет, да поесть в дороге, да пузырь в дорогу… Штук двести.
Данил молча отсчитал шесть пятидесяток. Протянул бывшему физику, поинтересовался:
— Не пропьете?
— Не рискну. — Тот спрятал деньги, явно повеселев. — Постараюсь сейчас же прыгнуть на ближайший состав, все равно, западный-восточный… С билетом надежнее, не ссадят. А оставаться в этом воеводстве не хочется что-то…
— Почему? — спросил Данил. — Рассказывайте.
— Одиссея у меня получилась короткая, но странная, — сказал Доцент. — Две недели назад попал в КПЗ, при кой-каких отягчающих обстоятельствах, так что пятнадцать суток принял как божий дар, ибо светило худшее… И приготовился отбывать, как обычно, на керамзитовом, но тут принес черт «покупателя»…
— В этом есть что-то необычное? — спросил Данил.
— Да нет. «Покупатели» всегда толкутся, самые разные. В основном с ЖБИ и председатели колхозов — тут вокруг куча обезлюдевших деревушек, титулуют его председателем, а у него три бабки и залившийся тракторист. Вообще-то председатели кормят от пуза, летом у них можно и попрацовать…