Волк погибшей империи

Сидоренко Алексей Петрович

Сталин на секунду задумался, но потом решительно пресек возражения Власика и согласился с предложением.

– Ну что же, показывайте Ваш сюрприз, товарищ Зорин.

– Для этого пройдем в рубку, товарищ Берия, Вы с нами. А Вас, товарищ генерал, - Иван обратился к насупившемуся Власику, прошу не обижаться. Все, что будет необходимо, товарищ Сталин до Вас доведет, а за его безопасность, раз уж он решился на эту поездку, можете не переживать.

Сюрприз оказался Сюрпризом с большой буквы. Именно так. В этот самый момент, когда Сталин и Берия, увлеченно задавая множество вопросов, изучали рубку "Ковчега" и общались с отвечающим на эти вопросы Арием, представшим перед гостями в виде голограммы, облаченной в парадную офицерскую форму Империи, Гитлер проводил в своей резиденции и главной ставке "Вольфшанце" в Восточной Пруссии расширенное совещание, на котором присутствовали практически все высшие руководители Германии, НСДАП и Вермахта, кроме пребывавшего

в Цюрихе Бормана. Совещание было посвящено неожиданным изменениям в положении на фронтах и массовой гибели немецкой бронетехники и авиации. Германию и все ее руководство лихорадило уже несколько дней, и Гитлер давно порывался собрать всех у себя, но решил дождаться главных свидетелей начала катастрофы Гудериана и Гота, которым из-за проблем с техникой пришлось добираться от Минска чуть ли не на перекладных. Наконец все были в сборе и стояли навытяжку перед фюрером, отчаянно потея от страха. А фюрер, прекрасно ощущая этот животный ужас, исходивший от генералов и товарищей по партии, буквально питался им и все больше и больше ударялся в истерику.

– А позвольте узнать, товарищ Зорин, откуда Вам стала известна эта наверняка совершенно секретная информация?
– Поинтересовался как обычно въедливый нарком, поблескивая знаменитым пенсне.

– Так ведь это у Вас, товарищ Берия, связь все больше по проводам. А у немцев почти все общение построено на радио. Уж слишком они уверовали в надежность своих шифров. И не могут, бедняги, догадаться, что моим искинам все их шифры на один зуб.

Нарком, удовлетворенный ответом, кивнул.

– Не поделитесь?

– Почему бы и не поделиться?
– пожал плечами Иван.

– Вот только много ли ценности будет в этих шифрах, если мы все фашистское руководство сейчас на ноль помножим?

Незнакомое выражение не вызвало дополнительных вопросов. Интуитивно все понятно. Умноженное на ноль дает ноль, чем бы до этого ни было. Идея одним ударом расправиться со всей верхушкой ненавистного Рейха пришлась Сталину по душе. И уж тем более привлекательным показалась ему возможность лично нанести этот удар. Точнее удар наносился автоматически с рейдера "Викинг" роем ракет, предназначенных для уничтожения планетарных систем обороны. Но и право отдать непосредственный приказ о нанесении такового удара, который гарантированно оставит от "Волчьего логова" одну огромную воронку, дорого стоил. Это казалось Сталину важнейшим символическим актом, лично покарать коварного врага, обрушившегося на его страну без объявления войны. А тем более, что имелась возможность и лично проследить за нанесением удара и увидеть его последствия собственными глазами. После согласования некоторых деталей и уточнения подробностей Сталин встал по стойке смирно и медленно, но торжественно произнес.

– Капитан Роб, как глава союзных вам сил и с согласия Вашего руководителя приказываю нанести удар по главной ставке Третьего рейха "Вольфшанце" по известным Вам координатам. Приказ привести в исполнение немедленно.

В рубке на мгновение повисла тишина. Рядом со Сталиным, также вытянувшись в струнку, стоял Берия. Исторический как-никак момент.

– Приказ принят и приведен в исполнение, - раздался голос управляющего искина "Викинга".

Рубка погрузилась в сумрак, а перед стоящими возник объемный голографический экран, наподобие того, что Иван демонстрировал в Наркомате. Только на этот раз он был в разы больше по размеру. Удивительной четкости картинка создавала полнейшее ощущение присутствия. Сначала камеры зафиксировали выстрел с борта рейдера целого роя ракет, устремившихся к Земле. Потом изображение переключилось на камеру, установленную на одной из ракет. Вместе с ней зрители стремительно прорывались к поверхности. Туда, где в данный момент находился главный враг всего советского народа. А возможно и всего человечества. Когда до земли оставались считанные километры, изображение снова переключилось. Теперь трансляция шла с борта одной из "Ос", специально направленной в этот район для фиксации результатов. Вот крупным планом показалась резиденция Гитлера. Изображение было настолько четким и детальным, что можно было увидеть даже многочисленную охрану объекта и стоявшие перед главным входом многочисленные "Хорьхи" и "Майбахи". Никакой суеты, четкий немецкий орднунг. А сверху на всю эту спокойную картину с огромной скоростью падала смерть. Мгновение, мелькнувшие на миг стрелы врезаются в землю и за счет инерции уходят на глубину, а потом раздается взрыв. Изображение, чтобы охватить всю картину происходящего, рывком отодвигается подальше, перед глазами зрителей встает огромный огненный шар, устремляющийся в небо, а за ним, подхваченные безумной энергией, вверху устремляются тонны и тонны породы, кусков бетона и арматуры считавшегося ранее неприступным подземного комплекса.

– Ну вот и все, дело сделано. Товарищ Сталин, разрешите Вас поздравить с победой. Еще предстоит очистить русскую землю от остатков вражеских орд, но это уже зачистка.

Сталин повернул к Ивану

взволнованное лицо.

– Вы даже не представляете, товарищ Зорин, что Вы сделали для всего советского народа. И для меня лично. Большего подарка быть не может.

– Это еще не подарок, это обещанный сюрприз. О подарках мы поговорим позже. Да и сделал я это не только для СССР. Я это сделал для себя в первую очередь. Это ведь и мой народ, моя страна, моя Родина.

– Очень хорошо, что Вы, товарищ Зорин, не отделяете себя от всего советского народа. Это правильно.

– Товарищ Сталин. Думаю, самое время связаться с Цюрихом и дать необходимые распоряжения товарищу Судоплатову. У Павла Анатольевича есть прекрасная возможность сделать господину Борману предложение, от которого он не сможет отказаться. У нас пока монополия на информацию о произошедшем. В Берлине все станет известно не раньше, чем через несколько часов.

– Интересное выражение, но Вы правы. Не будем терять времени.

Неизвестно, что подумал Судоплатов, когда над небольшой коробочкой, переданной ему при отправке Зориным, и которую он гипнотизировал взглядом уже второй час, возникла фигура Сталина. Но сам Сталин впечатлился, когда перед ним появилась голограмма Судоплатова на фоне интерьеров цюрихского отеля. Впрочем Павел Анатольевич славился своей сдержанностью, потому лишь слегка дернулись брови, отметив фигуры Зорина и Берии на заднем плане и необычное помещение, в котором находились все трое. Да и не самым удивительным это было во всей странной истории, в результате которой он всего за пару часов совершенно незамеченным перенесся из Москвы в Цюрих. И никаких пограничников или таможни. Опытный разведчик и диверсант на секунду представил себе возможности своей службы, оснащенной таким шпионским транспортом. Задача, поставленная вождем, вопросов не вызвала. Судоплатов уже догадывался, что она будет связана с Борманом. Зорин заранее посоветовал приглядеться и подумать о подходах и способах нелетальной нейтрализации сопровождения. Куда больше ошарашила информации об уничтожении "Волчьего логова" и всей фашистской верхушки. Вот когда эмоции захлестнули. А задача обычная. Взять и поговорить доверительно, не оставляя шансов отказаться от предложения. Хотя обычно задача ставилась руководством несколько иначе, отпустить так сказать грехи, но можно и поговорить.

Когда связь с Цюрихом прервалась, Иван предложил Сталину и Берии, пока есть несколько часов до следующего сеанса, пройти медицинское обследование и немного поправить здоровье. Узнав, что сейчас как раз заканчиваются аналогичные процедуры у Власика, оба выразили заинтересованность. Медицинский отсек поразил своими размерами. Сотни капсул застыли в готовности принять своих пациентов. И лишь около одной, отгороженной от остального помещения передвижной ширмой, о чем-то спокойно беседовали девушки и оба охранника. Выяснилось. Что оба они прошли процедуры первыми и сейчас ощущали мир гораздо ярче, как в детстве. Легкость такая, что хотелось просто летать. Правда ничего серьезного у обоих по части здоровья не наблюдалась. Некоторые проблемы с желудком, наследие голодного детства и юности, пара старых переломов и шрамы. Последние полностью рассосались. В общем вид обоих лучился здоровьем и довольством. Наконец, Джил, посмотрев на какой-то прибор в руке, сказала что товарищ Власик уже процедуры закончил, сейчас оденется и выйдет. За ширмой послышались звуки двигающегося человека, и наконец генерал предстал публике во всей красе. Если у охраны внешних изменений почти не ощущалось, то Власик, казалось, сбросил лет десять. Будучи внешне крепким мужиком, за последние годы он постепенно стал обрастать дурным мясом. Черты лица смазались, начала появляться одышка. Сейчас же на Сталина смотрел молодой Власик, только недавно приступивший к исполнению обязанностей главного охранника вождя. Причем, сам он похоже этого еще не осознавал, лишь прислушивался к внутренним ощущениям и удивлялся столь прекрасному самочувствию.

– Это чудо какое-то, - негромко проговорил Сталин.

– Рискнете, Иосиф Виссарионович?
– с веселой улыбкой спросил Иван.

– А, была - не была, давай. Рассказывай, что делать надо. И Лаврентия тоже, нам его работоспособность еще очень понадобится. Только это, Иван Степанович, мне бы внешне не слишком сильно молодеть. А то подумают, что Сталина подменили.

– Хорошо, Джил займись. Отдаю Вас товарищи в надежные женские руки. Увидимся через пару часов. Товарищ Власик, Вы пойдете или здесь с бойцами ждать будете?

– Лучше здесь.

Тогда позже увидимся.

Через два часа на том же месте Иван выслушивал эмоциональные возгласы подлеченного советского руководства. Даже Сталин не смог сохранить привычный суровый вид и был необычно оживлен. А уж когда Берия пожаловался, что чувствует себя замечательно, но почему-то стал хуже видеть, раздался такой хохот, что от стен отражалось эхо. Даже охрана ржала в полный голос.

– А ты, Лаврентий, пенсне сними, теперь тебе без него лучше. Вот только весь мир привык бояться человека в пенсне, как же ты теперь без своего грозного имиджа, - хохотал Сталин.