Волк с Уолл-стрит
Шрифт:
— …Так что в большинстве случаев, — разглагольствовал тем временем Сорель, — я веду их в отель «Метрополь», напротив банка, и трахаю прямо там. Кстати, Джордан, должен сказать, что это ваше словечко — «трахаться» — кажется мне чрезвычайно удачным. Во французском языке просто-напросто нет слова, которое так верно передавало бы смысл. Но не будем отклоняться от темы: я просто хочу сказать, что превратил это занятие в свою вторую профессию (банковское дело, разумеется, на первом месте), так что моя цель — уложить в койку как можно больше швейцарских женщин.
Он беспечно пожал плечами, изображая жиголо, и улыбнулся типичной теплой улыбкой европейского засранца. Затем глубоко затянулся своей сигаретой.
— Если
Я улыбнулся и кивнул.
— Что ж, это очень хорошо, — продолжил банкир-женолюб, — очень хорошо. Но я также слышал, что у вас очень красивая жена. Как это странно, вы не находите? Иметь красавицу жену и при этом засматриваться на других женщин? Впрочем, я таков же, мой друг. Видите ли, моя жена тоже очень красива, и все же я не могу отказать себе в удовольствии провести время с какой-нибудь юной красоткой, готовой со мной переспать, если только она соответствует моим стандартам совершенства. А в этой стране нет недостатка в женщинах подобного сорта, — пожал он плечами. — Так устроен мир, в нем есть все, что нужно таким мужчинам, как мы, не так ли?
Господи! Как это ужасно прозвучало! А ведь сколько раз я утешал себя почти теми же словами — пытаясь объяснить свое поведение. Но, услышав такое из уст другого человека, я понял, насколько несуразным, нелепым это объяснение было на самом деле.
— Видите ли, Жан, приходит момент, когда мужчина должен признаться себе наконец, что он просто раб своего члена. Именно такой вот момент я переживаю сейчас. Я люблю свою жену, но при этом сплю с кем попало.
Сорель глубокомысленно прищурился и кивнул:
— Я переживал такое много раз. И это так здорово, когда ты это осознаешь, разве не так? Это напоминает нам, что действительно важно в этой жизни. Ведь если бы не было семьи, ради которой ты спешишь домой, жизнь была бы пустой. Вот почему я наслаждаюсь временем, которое провожу с моей семьей. Но затем, спустя несколько дней, я понимаю, что просто повешусь, если задержусь там дольше.
Не поймите меня превратно, Джордан. Дело вовсе не в том, что я не люблю свою жену и своего ребенка. Конечно же, я их очень люблю. Но я француз, а любому французу бывает нелегко выносить семейное бремя, и поэтому я спешу выпорхнуть из семейного гнезда прежде, чем начну срываться на близких. Я пришел к выводу, что благодаря времени, которое я провожу вне дома, я становлюсь лучшим мужем для жены и более хорошим отцом для ребенка. — Сорель взял сигарету из стеклянной пепельницы и глубоко затянулся.
Я довольно долго ждал, но он так и не выдыхал дым. Вот это да! Это становилось интересно. Я никогда не видел, чтобы мой отец выделывал такое! Сорель как будто впитал дым в себя — поглотил его, погрузил в свое нутро. Неожиданно мне пришла в голову мысль, что швейцарские мужчины курили по другой причине, нежели американцы. Видимо, швейцарцы воспринимали курение как чисто мужское удовольствие, тогда как американцы видели в нем возможность настоять на своем праве умереть от ужасного порока, пренебрегая всеми разумными предостережениями.
Однако пора было перейти к делу.
— Жан, — сказал я возможно более вкрадчивым голосом. — Отвечаю на ваш первый вопрос: о том, сколько денег я хотел бы перевести в Швейцарию. Думаю, имеет смысл начать с небольшой суммы, скажем, с пяти миллионов долларов или около того. Затем, если все пойдет нормально, я рассчитываю перевести значительно более крупную сумму — возможно, еще двадцать миллионов в течение следующих двенадцати месяцев. Что до использования курьеров вашего банка, то я ценю ваш жест, но предпочел бы использовать своих собственных. У меня есть в Штатах друзья, кое-чем мне обязанные, и я уверен, что они согласятся помочь мне в этом.
Но есть
Даже если он заподозрит, что у меня в вашем банке хранится хоть один цент, сделка сорвется. Я закрою все свои счета у вас и переведу деньги куда-нибудь еще.
Сорель не терял невозмутимости.
— Вам не придется больше поднимать этот вопрос, — сказал он хладнокровно. — Камински ничего не узнает. Более того, если ему вздумается наводить справки об этом деле, его собственный паспорт будет внесен в черные списки и Интерпол арестует его при первом же удобном случае. Мы, швейцарцы, воспринимаем наши законы об охране банковской тайны более серьезно, чем вы, похоже, думаете. Видите ли, Камински в свое время работал в нашем банке, так что с него особый спрос. Я не обманываю вас, когда говорю, что он окажется в тюрьме, если раскроет хоть одну сделку либо начнет совать свой нос куда не следует. Его просто запрут в камере, и делу конец. Так что давайте забудем о Камински, раз и навсегда. Если вы хотите оставить его у себя на службе — это исключительно ваше собственное решение. Но остерегайтесь его. Он — болтливый клоун.
Я кивнул и улыбнулся:
— У меня есть определенные причины держать Камински на его нынешнем месте. «Доллар Тайм» переживает большие трудности, и если я найму нового финансового директора, тот может начать копать слишком глубоко. Так что в данный момент лучше не будить спящую собаку. Впрочем, у нас есть более важные вопросы для обсуждения, нежели судьба «Доллар Тайм». Раз вы даете мне слово, что Камински никогда не узнает о моих счетах в вашем банке, я полагаюсь на ваше слово. И никогда больше не подниму этот вопрос.
Сорель кивнул:
— Мне по душе ваша манера вести дела, Джордан. Может быть, в прошлой жизни вы были европейцем, а? — и он улыбнулся мне своей самой обаятельной улыбкой.
— Благодарю вас, — сказал я с легкой иронией. — Для меня это большой комплимент, Жан. И все же я должен задать вам еще несколько важных вопросов, главным образом по поводу той чепухи, которой меня озадачили ваши ребята сегодня утром. Я что — действительно должен предоставить паспорт для открытия счета? По-моему, это перебор, вы не находите, Жан?
Сорель закурил очередную сигарету и сделал очередную глубокую затяжку. Выдыхая дым, он снова одарил меня заговорщицкой улыбкой и сказал:
— Друг мой, поскольку я вас уже немного знаю, то уверен, что вы уже придумали способ обойти это препятствие, не так ли?
Я кивнул, но ничего не сказал.
На какое-то время за нашим столиком повисла тишина. Осознав, что я все же жду от него правдивого ответа, Сорель пожал плечами и заговорил:
— Что ж, ладно. Многое из того, что было сказано в банке, было просто… бредом сивой кобылы? Так у вас говорят? Все это было сказано для Камински, и, кроме того, мы ведь должны хотя бы создавать видимость, что соблюдаем закон? Привязать свое имя к номерному счету для вас равносильно самоубийству. Я никогда бы вам этого не посоветовал. Но думаю, что в вашем случае тем не менее было бы разумно все же открыть счет в нашем банке — один счет, прямо на ваше имя, ни от кого не скрывая. И в этом случае, пожелай ФБР проверить ваши телефонные звонки, у вас имелось бы правдоподобное объяснение, почему вы так часто звоните в наш банк. Как вам известно, закона, запрещающего иметь счет в швейцарском банке, не существует. Все, что вам надо будет сделать, — это перевести нам небольшую сумму — скажем, двести пятьдесят тысяч долларов. Мы могли бы приобрести для вас на эти деньги акции различных европейских компаний — конечно же, только лучших компаний, и это позволило бы вам непрерывно контактировать с нами на совершенно объяснимых основаниях.