Волк среди воров

Седов Б. К.

«Лишь бы он довел прием до конца!
– думал Артем, изображая активное, но безуспешное сопротивление.
– Но только бы не переборщил. Мне надо потерять сознание. Не надолго, но понастоящему. Тогда эти уроды поверят…»

И Аттила, словно прочитав его мысли, усилил нажим. В глазах Артема заиграли радужные пятна, поплыли черные «мушки». Повинуясь инстинкту, а не командам засыпающего мозга, тренированное тело теперь сопротивлялось по-настоящему, но все было тщетно. Вырваться из захвата не представлялось возможным, и это видели все окружающие.

Валентин, поднявшись со стула, небрежно

крикнул, делая взмах рукой с дымящейся сигарой:

– Добей его, парень!

Пепел с сигары упал на пиджак, и Валентин опустил взгляд, стряхивая его, а потому пропустил самое интересное.

Греков обмяк, потеряв сознание по-настоящему. Аттила какое-то время еще удерживал захват, но незаметно ослабил ноги, и в легкие Грека стало поступать достаточно воздуха.

Валентин с улыбкой посмотрел на старшего брата:

– Ты проиграл.

– Чертов халдей!
– Виктор раздраженно отбросил руку Марины.
– Вечно от него одни убытки. Даже подохнуть нормально не может. Эй, парни, выкиньте эту падаль!

Если бы схватка происходила в зале, то Киржачи заметили бы инсценировку, хотя и сыграна она была на отлично. Но жаркое солнце и умиротворяющий пейзаж, помноженные на ощущение собственной силы и исключительности, расслабили их. К тому же одному не терпелось получить выигрыш, а второй так давно и так страстно желал смерти «чертову халдею», что не мог в нее не поверить.

Вика, оператор и охранник продолжали сидеть. Валентин стоял, дымя сигарой. Виктор помог Марине подняться и, взяв ее под руку, повел к дому.

Аттила обессилено лежал поверх Грека, а потому движения грудной клетки последнего подошедшие ближе охранники списали на судорожное дыхание чернокожего победителя. Да и солнце, вынырнувшее из облаков, мешало видеть подробности.

Имитатор отомкнул навесной замок и рывком отодвинул незакрепленную секцию. Вошел на арену, сделал два шага и недовольно обернулся к другим охранникам, топчущимся у входа:

– Я что, один этого борова потащу?

Желание помочь выразили сразу двое.

Они и погибли вдвоем, одновременно. Аттила, взметнувшись навстречу, схватил их за шеи, стукнул головами с такой силой, что затрещали черепные коробки.

Раскрытой ладонью Артем ударил имитатора в пах. У того подогнулись колени, он упал на них, даже не пытаясь закрыть руками промежность - боль буквально парализовала все его тело.

Пистолет висел в открытой кобуре на левом бедре, вперед рукояткой, и Греку потребовалась пара секунд, чтобы им завладеть. Если бы в мире проводились соревнования по скоростному выхватыванию чужого оружия, то показанный им результат мог бы претендовать на рекордное звание.

Аттила уже тоже был вооружен. Ему достался револьвер с коротким стволом. Стоя на одном колене и прикрываясь телом охранника, он хотел поразить сидевшего среди зрителей автоматчика. Но в тот момент, когда он уже начал спускать курок, Виктория вскочила и перекрыла линию огня. Пукля попала точно в центр лба, и девушка отлетела назад, опрокидывая легкие складные сиденья.

Если бы Аттила просто промахнулся, то автоматчик бы срезал его точной очередью. Из всех он держался самым спокойным, и успел привести пистолет-пулемет в боевую готовность, как только

увидел, как погибли охранники. Но Вика спутала карты не только Аттиле, но и ему. Кровь и мозговое вещество девушки попали на его лицо, и он потерял время, пока сумел взять себя в руки и восстановить прицел. Аттила выстрелил еще раз, и попал ему в руку. Автоматчика сбило со стула, в падении он нажал спуск, и очередь ушла в небеса. Следующим выстрелом Аттила прикончил его, всадив пулю точно в адамово яблоко. Четвертый патрон он израсходовал на оператора, который впал в ступор и продолжал снимать, не делая попыток подняться.

Оглянувшись на выстрелы, Виктор Киржач оттолкнул Марину и бросился к дому, петляя, как заяц.

А Валентин сделал совершенную глупость. Набычившись, он чуть согнул ноги, широко развел руки, в одной из которых дымилась толстая, как сарделька, сигара, и зычным голосом сказал:

– Парни, меня трогать нельзя!

Это были последние слова в его жизни. Аттила разрядил револьвер в его широкую грудь и отбросил пустое оружие, чтобы подхватить следующее, отобранное у второго убитого им охранника. Валентин же продолжал стоять, и «гавана» между его пальцев дымилась; на лице застыло удивленное выражение, а глаза смотрели прямо на солнце, и в них отражалась искаженная фигура Артема…

У имитатора оказался обыкновенный «макаров». Видя, как Артем сдвинул флажок предохранителя и готовится выстрелить, он не предпринял ровным счетом ничего. Ему было уже все равно.

– Это за Макса тебе, - сказал Грек, спуская курок.

Последний из охранников, стоявших возле арены, вскинул руки и крикнул фальцетом:

– Я ни при чем! Это все их дела!

Но Аттилу это не остановило. Грохнул выстрел, и охранник согнулся, зажимая локтями живот. Следующий выстрел оказался контрольным, и хотя произведен он был не в упор, как то диктует киллерская традиция, на результат это не повлияло.

Грек и Аттила остались вдвоем. Только старший Киржач убегал, петляя, как заяц. И кричала, встав на колени, корабельная официантка Марина. Приобщение к красивой жизни обернулось для нее самым жутким кошмаром.

Артем поднял руку и стал целиться в спину бывшего вице-мэра…

* * *

Аттила положил на стол стандартного размера «дипломат» из дорогой кожи. Замки были заперты, и чтобы вскрыть их, он воспользовался перочинным ножом, найденным в этой комнате. Откинув крышку, Аттила удовлетворенно кивнул и отступил на шаг от стола. Все внутреннее пространство «дипломата» занимали ровные пачки стодолларовых купюр.

– Поделим по-братски, - сказал чернокожий.
– Половина - твоя.

– Здесь должен быть миллион, - Артем припомнил виденные кинофильмы.

– Я думаю, чуточку меньше, - Аттила покачал разбитой головой.
– В налоговые органы можешь не сообщать.

– Не фальшивые?
– Артем провел пальцем по стопкам банкнот. Такое количество денег он видел впервые. И вряд ли еще доведется увидеть.

– Нет. Я так думаю…

Артем вспомнил слова Киржача. И свои мысли о том, что Аттила, заключая с ним союз, должен иметь интерес меркантильного свойства.