Волк в овечьей шкуре - 2
Шрифт:
В комнату вошла т. Галя.
— Вера, давай выпей вот это, — она подала ей стакан с коричневой жидкостью.
— Что это?
— Пей, не спрашивай. Мне помогло и тебе поможет.
Вера скривилась и понюхала.
— Фуууу!
— Пей, я кому сказала!
— Может, не надо?
— Надо! — в один голос произнесли мы.
Вера еще сильней скривилась и, зажав нос, выпила. Отдала стакан и замахала ладошками.
— Терпи. Вот еще раз выпьешь, и все пройдет.
— Что, месячные? — кривясь, спросила она.
— Нет, боли
— Хорошо бы! Хоть жертва не напрасная. Какая она противная, ваша травка! Фу!
— Т. Галь, а это, ну, борщ, вы говорили, — жалобно промямлила я.
— Пойдем-пойдем, что мы стоим? Вера, пойдем кушать!
— Я не хочу, — произнесла она и уткнулась в подушку.
Я подошла к ней и присела. Мне было ее жалко.
— Вер, поверь, это у тебя в последний раз такие гости. — И чмокнула ее в щеку, она слабо улыбнулась.
Т. Галя уже накрывала на стол, а д. Коля уже сидел за столом. Я, увидев огурцы, сразу взяла один, с жадностью откусила и побежала мыть руки. Д. Коля опять пристал со своей настойкой. Т. Галя тоже была не против. Пришлось согласиться. Я просто боялась, что откажут тормоза, как бывало уже не раз. У меня и раньше отказывали.
Я вдруг задумалась: «Трое суток, а как я ходила в туалет?» Это для меня так и осталось загадкой.
Вскоре вышла и Вера. Застенчиво улыбаясь, она пошла на двор.
— Во, уже улыбается! — сказала т. Галя.
— Ты ей травки принесла?
— Принесла-принесла. Ты когда машину починишь, хрен старый? Мне сейчас нужно на почту идти, не вздумай девчонок спаивать. Понял?
— А кто, я? Да ты что? Нет, конечно.
— Лучше баню, вон, затопи, пусть Алина ноги пропарит.
Действительно, ноги не помешало бы распарить, при растяжке хорошо помогает.
Вера, вернувшись, тоже села и немного поела.
— Как, легче?
— Вообще хорошо, — похвасталась она. — А есть еще трава?
— Во, уже сама захотела! — обрадовалась т. Галя.
После обеда мы с Верой даже взялись мыть посуду, а после вышли во двор. Я все это время ходила без туфлей, стараясь все ниже и ниже опускаться, даже через боль. Д. Коля опять возился с машиной.
— Что, так и не завели? — спросила я.
— Нет, черт бы ее побрал!
— Понятно, — я обошла машину и заглянула с другой стороны. — Попробуйте крутить.
Было похоже на то, что сбито зажигание.
— Выставил же! Девчонки, давайте по рюмашке лучше!
— Да, д. Коль, вы так до зимы ее не отремонтируете, — сказала Вера, и мы засмеялись.
— А вот давайте спорим, что отремонтирую.
— А на что? — завелась Вера.
— А-ааа! Тогда по рюмашке.
— А так не интересно, а если не заведете?
— Ну тогда проси, что хочешь.
— Хорошо, на желание.
— Идет! Алинка, ну-ка разбей! — весело попросил д. Коля.
Я разбила. Я уже поняла, в чем прикол, и спорить бы не стала. Он залез под капот, поковырялся минуты полторы, и оба-на — машина работала как часики.
— Ну, что? —
— А мне нельзя, — быстро произнесла Вера.
Он посмотрел на меня.
— А я и не спорила, — мы с Веркой захохотали.
— Ну вот, верь вам, девкам, после этого. Ну хоть посидите со мной.
Я вздохнула.
— Ладно, д. Коль, спор есть спор, пойдем на голубятню. Мне понравилось там сидеть. Люблю голубей.
Пока он подкидывал дров в баню, мы залезли наверх. Голубей тут не было: в это время они все были снаружи, только парочка.
— Вер, как у тебя живот? — спросила я.
— Вообще не болит, прикинь. Мне таблетки плохо помогали, а тут вообще не болит.
— Верка, я так рада за тебя… — я обнял ее.
Мы просидели часа два. Вера совсем отказывалась выпить, а я — через раз. Настойка была не очень крепкой и сладенькая.
Вера пошла в баню, но не парилась, а только помылась, и мне пришлось париться одной. Вечером, уже перед тем как ложиться спать, я посмотрела, на сколько увеличился угол. Да, смело можно уже семь см одевать.
— Ну все, Алинка, теперь ты будешь носить только плоские, — сказала Вера.
— Что, дурочка что ли? Я не собираюсь отказываться от высокой шпильки. Я привыкла, и мне нравится.
— Не думала, что ты это скажешь, — искренне удивилась она.
— Вер, ну мне нравится!
— Да нет, я ничего против не имею.
— Но на боевые — только плоскую подошву, — я улыбнулась.
Мы выехали рано утром, пообещав навестить их еще. А почти через сутки мы уже подъезжали к Нижневартовску. И чем ближе был мой город, тем сильнее я нервничал. Как подойти к сыну, что сказать его маме, я не знал. А открываться им я не хотел. Тем более, сыну.
— Можно сказать, что ты его дочь.
— Она знает Марину.
— Ну, другая дочь, — не унималась Вера.
— А ты третья?
— Не, ну что, у тебя не было на стороне?
— Было.
— Ну вот, кто знает, сколько ты там женщин обрюхатил. А мы с тобой сестры по матери.
— Ага, она и так меня кобелем называла, а теперь только найдет доказательство своим словам.
— Ну, тогда не знаю, представься Дедом Морозом.
— Тогда уж Снегурочкой, и сейчас не Новый год.
— Ну, скажи, что китайский Новый год.
— Верка, блин, я серьезно.
— А я че? Нет, что ли?
— Про Новый год?
— Тогда думай сама.
Я не знал, что там с квартирой. Ведь меня, по сути, нет. Квартира переходила сыну. И что Марина сейчас с ней сделала, я не знала. По сути, мы ехали в чужой город. Теперь у меня тут не было ничего. Нет, я не переживал, что лишился имущества, все равно все сыну достанется. Просто как-то пусто было на душе.
Мы не стали никуда заезжать, а сразу поехали по адресу, где жила моя бывшая жена с новым мужем. Посидев минут двадцать в машине возле подъезда и скурив несколько сигарет, я решился.