Волк в овечьей шкуре
Шрифт:
К вечеру я уже поуспокоился относительно планов Леночки.
"Помнится ты же сам шутил насчет того, что мисс Мира будет тебе, вот здесь, на кухне жарить яичницу с ветчиной и не имел ничего против. Ну, будет это не Джулия Альварес, а Леночка Яблонская и что тут плохого? А ты представляешь, как будут выглядеть ее длинные-предлинные ножки, прикрытые вон тем кружевным фартучком, который принадлежал еще малышке Гале? И ты хочешь, чтобы они были короче, только из-за того, что на каблуках девочка будет выше тебя?
– я представил легко. Особенно этому способствовала фотография мисс Альварес ничего особенно не скрывающая.
– Ладно!
– окончательно успокоился
– Что будет, то и будет!"
И переключился на другую тему.
– Леночка,- ласково сказал я.
– Как, кстати, на то, что ты так быстро похудела, реагируют там у тебя на работе?
– Да никто и не реагирует особо!
– отмахнулась Леночка, увлекшаяся процессом переворачивания блина на сковородке.
– Похудела и похудела.
– Но если ты вдруг станешь, похожа на мисс Мира, то среагируют!
– продолжил я.
– Да, наверное...
– Я предлагаю тебе уволиться и немедленно! Похудение еще туда-сюда. Всякое бывает, а вот если ты резко подрастешь, то начнут задавать вопросы...
– А на что жить будем?
– Пока на мою зарплату и мои чаевые, а потом... Я не думаю, что у тебя возникнут трудности с работой.
– Ну, пожалуй...
– задумчиво согласилась Леночка.
– И вот еще что. Ты должна немедленно съездить домой, показаться родителям. Тебя уже и сейчас с трудом можно узнать, а если ты еще подрастешь, то папа с мамой просто не поверят что ты их дочка, когда ты к ним заявишься вся такая-растакая, сто восемьдесят пять сантиметров ростом...
– Да...
– еще глубже задумалась Леночка, а я, заметив густой синий дым над сковородкой, понял, что одного блина я не досчитаюсь на своей тарелке. Леночка его успешно сожгла, пребывая в раздумьях.
"А вот нечего отвлекать повариху во время процесса!" - попенял я себе.
***
Долгожданный звонок от Марты раздался очень не скоро, с моей точки зрения конечно. Прошел месяц. Шел уже декабрь, да и весь7512-й год близился к своему концу.
Я был в этот момент на кухне, но оперативно метнулся в прихожую и когда снял трубку зазвонившего телефона, то услышал там спокойный, суховатый голос Марты Семеновны.
– Здравствуй, Влад!
– Здравствуйте, Марта Семеновна.
– Спешу обрадовать тебя, Екатерина Андреевна прибыла и дала разрешение рассчитаться с тобой полностью. Ты сегодня свободен?
– Да у меня выходной...
– Тогда жду тебя в три часа здесь в усадьбе, если тебе еще нужны деньги конечно...
– Буду, обязательно буду!
– буркнул я, недовольный ее юмором насчет нужности мне моих денег и положил трубку.
Я постоял немного у окна, глядя на белый от выпавшего снега двор.
"Наверняка, когда дело касается своих денег, она не шутит и шуток не понимает. А тут вместо того, чтобы немедленно рассчитаться со скромным, старательным дворником потребовалось личное разрешение главы клана. Крохоборы! Пфыыы!"
И вернулся к тому, от чего меня ненадолго отвлек телефонный звонок: к слежке за булькавшей на плите овсяной кашей. Я изредка помешивал ее и печально размышлял о том, как всё непостоянно в этом мире. Ведь не так давно я искренне радовался тому, что заполучил к себе в услужение отличную, несмотря на свой юный возраст повариху (для хорошей поварихи - двадцать лет немного) - Леночку. И вот я теперь стою здесь и слежу, чтобы каша не пригорела, вместо того чтобы валяться в постели, ожидая, когда Леночка позовет меня к завтраку. Нет, я не расстался с Леночкой, и она не бросила меня, но, тем не менее, сейчас именно она нежится там, в постели, добирая последние такие сладкие
И случилось такое мое превращение из позволявшего себя любить, наслаждавшегося кулинарными шедеврами, выходящими из рук смотрящей мне в рот Леночки и вообще чувствовавшего себя вполне комфортно в роли хозяина, в свою полную противоположность как-то незаметно.
А началось всё именно тогда, когда я, можно сказать, принудил Леночку становится красавицей и совсем не дворового масштаба. Нет, если бы я смог тогда представить, как ежедневное, а главное еженощное воздействие прямо-таки ошеломляющего по красоте женского тела в сочетании с убийственно красивым личиком Леночки, заключавшим теперь в себе сочетание самым привлекательных деталей из лиц красавиц со всего мира, будет воздействовать на меня, то я никогда бы и не заикнулся о таком преобразовании. Потому как окончательную проверку моих магических умений можно было провести и менее травматичным способом. Но я оказался катастрофически недальновиден. И теперь вот пожинаю результаты.
Леночка принялась выполнять свое обещание, насчет того, что я влюблюсь в нее со всей тщательностью и терпением присущим отличным поварихам.
Она немедленно уволилась с работы у Горчаковых, и теперь всё время проводила в нашей квартире, листая журналы с красотками всех рас, возрастов и профессий. Причем количество журналов изученных ею было огромно. Те несколько штук, которые купил я, уже просто потерялись в огромной куче занимавшей весь немаленький подоконник.
И когда Леночка определила, какой именно она желает стать, то принялась желать это очень целеустремленно. Буквально за неделю от худенькой невысокой девочки ничего не осталось. Ее место заняла совсем другая, незнакомая мне девушка с пышными грудями, полными бедрами, невероятно тонкой талией. Ее смугловатая, гладкая кожа атласно блестела. Блестящие волосы, отливавшие золотом высшей пробы, тяжелыми волнами скатывались на узкие, выглядевшие хрупкими плечи и устремлялись дальше, вниз к талии.
Потом она только потихоньку становилась все выше и выше ростом, выполняя свое обещание сравняться в этом со мной, но основное внимание уже было уделено лицу. Леночка, как и всякая повариха, которая постоянно пробует и подсаливает, добавляет воды, или что-то еще к своей стряпне добиваясь сбалансированного вкуса, понемногу, по чуть-чуть, изменяла свое лицо, добиваясь одной ей ведомой цели. И хотя каждый раз я восхищался ее вновь изменившимся обликом. Это были и высокие скулы, становившиеся, то выше и больше, то почти исчезавшие. Ее нос, неоднократно изменялся от микроскопического до длинного, то вдруг становился аристократическим, прямым римским. Глаза Леночки невероятно огромные с длиннющими ресницами вдруг превращались в узкие черными глаза восточных красавиц. Я уж не говорю про губы, которые бывали всякими, какие только можно измыслить: и узкими, тонкими и полными, чувственными.
В общем, я каждый раз восхищался и даже просил остановиться целеустремленную экспериментаторшу, поскольку все варианты были прекрасны, но всё было тщетно. А эксперименты с внешностью прекратились в одно обычное, ничем не примечательное утро, когда я проснулся и посмотрел на спящую Леночку. Она видимо в очередной раз что-то сделала или со скулами, или с пропорциями лица, кажется, губы стали чуть суше, не такие пухлые, как были. Не знаю. Я знаю лишь одно, когда она, проснувшись, медленно и торжественно подняла вверх черные длинные густые ресницы, и глянула на меня своими темно-коричневыми с искорками глазами, я впал в ступор.