Волк в собачьей стае
Шрифт:
— В общем, ты понял? — спросила Маат, тоже посерьезнев. — Попасть в Верхний мир я могу, а вот покинуть его без призыва — нет. А остаться там — это куда похуже смерти, ты уж мне поверь.
— Что же делать? Значит, не сможешь помочь?
— Вот, — девушка показала, на лежащий перед ней узор из палочек, — на него вся надежда! Пока не получается, но время еще есть. Это, — пояснила она в ответ на недоуменный взгляд Славы, — гексаграмма призыва… ее из Верхнего мира смогу увидеть только я… если, конечно, удастся ее зажечь. С нижней триграммой я вроде бы разобралась. Осталась верхняя — с ней проблема… —
— Хорошо, — сказал старлей, вставая, — не буду тебе мешать. Один вопрос можно? Капитан заметил, что здесь нет птиц… и вообще никого летающего. Это верно?
Она кивнула.
— Здесь живое только на три-четыре человеческих роста. Выше — смерть, — она опять склонилась над своим пазлом, и Слава понял, что дальнейшие расспросы бесполезны. Но все же спросил:
— А что там, в этом сердце Хром-Минеса?
— Ничего хорошего, — буркнула Маат, всем видом давая понять, что аудиенция окончена.
Старлей хмыкнул — за каким же чертом, спрашивается, туда лезть? В это время, снаружи донесся громкий гомон возбужденных голосов, и он поспешил во двор.
Там он застал следующую картину. Дружинники, побросав работу, обступили Верцингеторинга, который, что-то втолковывал капитану.
— Валад! — заорал тот едва завидев старлея. — Какого ыхырга ты там делаешь столько времени? — и, не давая ответить, продолжил. — Верцингеторинг обнаружил активность демонов в паре крайн к северо-востоку. А у нас еще не все готово! Проклятье! — обрушился он на дружинников, — работать, дети кулькасов! Работать с утроенной силой, если хотите жить!
— Господин капитан, — с укоризной сказал ему Торво, — вы бы не упоминали имен демонов, их и так на нашу голову…
Этт несколько секунд смотрел на него, свирепо вращая глазами, но потом до него дошла резонность замечания и, не говоря больше ни слова, он кинулся к ближайшему бревну. Остальные последовали его примеру.
Последние минут пятнадцать-двадцать они носились, как заведенные, но костры последней четверти кругового сектора все равно получились пожиже и реже расположены, в отличие от основательно устроенных остальных.
— Поджигай! Поджигай, мать вашу! — орал капитан, и половина бросилась выполнять его команду, а оставшиеся продолжали таскать в круг дрова, пополняя запас. Вскоре двор наполнился треском горящих сучьев и удушливым дымом. Люди кашляли, терли слезящиеся глаза, но продолжали работать из последних сил, и вскоре огненный круг запылал в полную мощь, отделяя их от мрака окружающей ночи.
— Успели, кажется, — сказал Этт, вытирая обильно струящийся по лицу пот и отступая от невыносимого жара в глубину двора — пока так горит, ни одна тварь не сунется!
— Дом бы не занялся, — буркнул Торво, наблюдая за летящими от костров искрами.
— Будет нам тогда погребальный костер, — хихикнул Лека, — воды-то не припасли…
— Цыц, мне! — прикрикнул на них капитан. — Оружие к бою, бездельники! Торво, это тебя касается, и тебя Оржак, трубки готовьте и колючки. Щепа и Лека, осмотреть дом на предмет разборки на дрова, если запаса не хватит. Теха, следить за кострами. Если где
— Ну что, господа военные, — начал Этт, когда они присели на широкой лавке возле входа, — обсудим диспозицию? Верц, ты их видел? Сколько их?
Акети жмурился на яркий огонь как большой кот. За татуировками не было видно выражения его лица.
— Если бы видел — тут не стоял…
— Почувствовал, значит? — вздохнул капитан. Акети согласно кивнул. — Ну и сколько ты их почувствовал?
— Какая разница, командир? Нам хватит и малого количества, но их было гораздо больше, чем нам хватит.
Капитан досадливо поморщился.
— Валад, что сказала колдунья?
— Надеется, что сможет помочь.
— Надеется… — сварливо повторил за ним Этт.
И тут началось.
Странный звук пришел откуда-то из-за костров. Увлеченные разговором люди, не сразу обратили на него внимание. Незначительный вначале, он за секунды обрел мощь иерихонских труб и хлестанул по ушам гигантским бичом. Визг, свист, скрежет. Невыносимо мерзкий, он скакал между домами, сливаясь с собственным эхом, становясь все громче и ужасней, пока, наконец, не оборвался, уйдя по спирали в черное небо.
Слава обнаружил себя сидящим на земле, и ошалело трясущим головой. Перед ним стоял капитан. Прижимая ладони к ушам, он вглядывался в тьму за огненным кольцом, чего-то там высматривая. Когда он обернулся, Слава скорее прочитал по губам, чем услышал — "В дом, в дом сукины дети!". И в это время кошмарный вопль повторился. По громкости он был слабее первого и барабанные перепонки не выдавливал, но имел настолько зловещие интонации, что люди, буквально, не находили себе места. К нему присоединился второй, третий, четвертый, сливаясь в единый хор, от визжаний, верещаний, улюлюканий которого, слабел мочевой пузырь, и кровь леденела в жилах. Хотелось бежать куда-то или наоборот зарыться в землю или даже кинуться в костер, только бы не слышать этого невыносимого сатанинского пения.
Очнулся Слава уже в сенях. Как туда попал, он не помнил. Дьявольские вопли еще звучали в ушах, но за стенами было тихо. То ли демоны утомились слушать друг друга, то ли поняли, что людей так просто на арапа не взять и выбирали теперь другую тактику. Украдкой, чтоб не видели товарищи, старлей пощупал штаны — вроде сухо. Однако запах в сенях стоял такой, что Слава понял — у других дело обстоит не столь благополучно.
Капитан, оглядывая свое воинство, криво усмехался:
— Что соколы приуныли? Радуйтесь, Рыжие услышав такой концерт, должно быть уже драпают к перевалу. Чего носы повесили? Первый натиск, он всегда самый нахрапистый. Всю ночь так голосить твари не смогут. Хоть и демоны, а силы и у них небезграничны. Я вот что думаю: будут они кружить и ждать пока где-нибудь костры прогорят. Мы этого допустить никак не можем, поэтому каждые две-три крайны будем выходить парами — тоже самое проверять, и в случае надобности дровишек подкидывать. Действуем так — пара ходит, другая пара из дому за ней приглядывает, остальные отдыхают. Могут даже поспать, если получится. А теперь, не пора ли нам братья поужинать? Да, и окна малость приоткройте, а то дышать нечем.